Я стою, не в силах вымолвить ни слова, в ужасе от подобной перспективы, только сердце колотится, как сумасшедшее, норовя выпрыгнуть из груди.
А чего я ждала? Что он будет и дальше играть со мной в какие-то игры? Кажется, Грегору это быстро надоело, и он решил досрочно одержать реванш.
– Ты поняла, что я сказал? – глаза дракона угрожающе сужаются, когда он не получает никакого ответа.
Я пытаюсь вырваться из его хватки, отстоять себе хоть видимость свободы, но стальные пальцы стискивают мое лицо еще сильнее.
– Я не буду с вами спать, – произношу тихо, но твердо.
– Повтори?
– Я. Не буду. С вами. Спать.
Что-то очень темное и опасное заволакивает его глаза. Широкие зрачки мгновенно превращаются в тонкие иглы. Наверное, я никогда не привыкну к тому, как они это делают. Вожделение в них сменяется на другое сильное чувство: ярость.
Звериную. Лютую.
– Ты не смеешь перечить мне, человечка, – дракон перехватывает меня за талию, притягивая к своему напряженному телу. Я вновь пытаюсь вырваться, но добиваюсь лишь того, что вторая его рука смещается на мой затылок, обхватывая и жестко фиксируя его. Заставляя смотреть прямо в глаза.
Лицо дракона медленно приближается к моему. Тонкие ноздри раздуваются от гнева, на скулах ходят желваки.
– Ты моя архэ и я буду делать с тобой, что захочу, где захочу и когда захочу. Уяснила?
– Нет! Я не принимала браслеты! Вы не имеете права! – я беспомощно бьюсь в мужских руках, но добиваюсь лишь того, что злю его еще больше.
Сопротивлением. Непокорностью. Отказом.
– О правах заговорила? – дракон буквально выплевывает каждое слово, продолжая меня удерживать. – Так знай: архэ, принявшие браслеты, имеют их. А те, кто не принял, считаются просто вещью. Никаких прав, ни единого.
Я молчу, тяжело дыша. Отказываюсь принимать жестокую правду.
– Твое последнее слово?
Я чувствую, что дракон не только пытается запугать меня, но и использует силу. Давящую. Крушащую мою волю.
– Согласись, – его властный, ледяной голос вспарывает воздух между нами, обдавая меня осколками льда. Приказывая. Требуя подчиниться.
«Соглашусь, уступлю ему сейчас – значит, все было зря», – проносится у меня в голове.
– Нет! – в это короткое слово я вкладываю все отчаяние и боль. Ему никогда не понять, что за всем этим стоит. Годы борьбы и притворства, лютой тоски по дому, заставляющей по ночам кусать подушку и выть. От бессилия. Одиночества. Боли.
Не понять, каково это – быть оторванной от мамы, единственного близкого человека. Каждый день просыпаться и засыпать, думая о том, каково ей там, без меня? Как она живет в этом ужасе, не зная, что случилось с ее единственной дочерью?
Лицо дракона каменеет, и я знаю, что только что перешла последнюю грань. Больше не будет никаких правил, как он и обещал.
– Хочешь по-плохому? Изволь.
Меня отпускают так резко, что я по инерции качаюсь назад. Но в тот же миг тяжелые ладони дракона ложатся на мои плечи, давя на них и принуждая опуститься вниз, на каменный пол.
– Не трогайте меня! Нет! Я не хочу! – кажется, у меня начинается истерика. Я думала, что защищена законом, запрещающим драконам принуждать архэ к близости, вот только не учла того, что Грегору Аш Хару законы не писаны. Он сам себе закон.
– Я не спрашивал, хочешь ты, или нет, – цедит сквозь зубы дракон, смотря на меня сверху вниз.
Стоя на коленях, я с ужасом смотрю на надменное лицо, кажущееся сейчас особенно хищным. Пугающим. В его глаза, в которых бьется жуткое голодное пламя.
