– Так! Голосую за вариант Альпина! – Грорген набрал в легкие побольше воздуха, чтобы продолжить наукообразные излияния, окончательно добив мои бедные мозги и нервную систему. Пришлось использовать единственное, чисто женское, но абсолютно безотказное оружие – истерику.
Я завизжала, всплеснула руками, изобразила рыдания, зарывшись лицом в ладони и притворно всхлипывая.
– Ладно, как скажете! – ни секунды не медля, согласился эскулап и пулей вылетел из палаты.
Сработало–о–о!
Отняв кисти от лица, взглядом наткнулась на беззвучно хихикающего Альпина… Ледлея аж колотило.
– Ну, ты даешь! – выдавил он, смахивая слезы с глаз. – Да по тебе сцена плачет.
– Не хочу я месяцы в койке отлеживаться! – выпалила на эмоциях.
– И правильно! – Альпин наклонился и, не дав ответить, накрыл губы ртом. На несколько секунд абсолютно лишил меня кислорода, ласкал, вторгался, чуть размыкал поцелуй и снова впивался с утроенной силой.
– Прости, – выдохнул Ледлей, оторвавшись наконец и позволив мне, болезной, глотнуть немного кислорода. А заодно избавиться от непрошенной теплой пульсации в том месте, которое еще несколько минут назад ровным счетом ничего не чувствовало. – Я не успел помочь.
Ах, вот он о чем! Думала, просит прощения за то, что без меня меня выдал замуж… Но, похоже, для Альпина это пустяки, не стоящие обсуждения.
– Слу–ушай! А чем драка–то закончилась? – ко мне явно возвращалось природное любопытство, требующее первым делом все наиподробнейше изучить. Желательно с уликами и доказательствами.
Стало быть, первый шок от новых ощущений наконец–то понемногу отпускал. Быстро! Впечатления бурлили в душе, как обычно, выплескиваясь неуместной раздражительностью. Еще никогда раньше так не желала присутствия кого–то в моменты недомогания. Скорее наоборот, чуралась этого. Не дай бог, прослыву слабой! Чужаки заметят мою несостоятельность! Пусть даже временную! Для лейтенанта полиции сверхов это все равно что первый шаг к инвалидному креслу или к отставке. Ни то, ни другое не прельщало. Невзирая на внушительную пенсию, которую, подобно кости собаке, швыряли коллегам, вынужденным безвременно уйти на «заслуженный отдых» по решению высшего руководства либо из–за увечия. Так чинуши откупались от неугодных, слишком много знающих или серьезно пострадавших на службе.
Между тем Альпин мягко улыбнулся, поправил матрас с подушкой и бодро выдал:
– О–о–о! Это длинная история! Ты поешь сначала, я принесу, – по его подмигиванию догадалась, что первая доза «биоматериала» уже на подходе.
Удостоверение для альфа–самки
(Огни)
Ультрамариновое одеяло ночного неба с градинками мерцающих белесых звезд накрыло полицейское авто уже в дороге. Когда мы с Тетом покинули коттедж Тарелла, занимались сиреневые сумерки, к цвету которых я наконец–то привыкала. Равно как и к тому, что, в отличие от территории канов, в Аннарисе они были совершенно иного оттенка – темно–синие, уходящие в черноту. Поначалу это не укладывалось в голове. Когда небо, рассветы, закаты плавно меняют цвет от одной широты к другой, это понятно. Хотя, признаться, география не мой конек. Но когда подобное случается резко, в соседних населенных пунктах… Остается лишь разводить руками и диву даваться.
За границу поселения нас провожал кусочек закатного солнца у горизонта, выплескивая желтоватые всполохи лучей, золотистой пыльцой рассыпающиеся в потемках.
