Главное, чтобы это не встало на пути к моей цели… А если встанет? Об этом думать не хотелось… Выбирать между тем, что было смыслом жизни в прошлом, и тем, что может стать им в будущем… Невозможно. В конце концов, нечестно!
Мы въехали в Аннарис по знакомой трассе, по обочинам которой острыми пиками угрожал незваному путнику колючий кустарник. Оставили позади Сад мира, на долю секунды впрыснувший в машину десятки неповторимых ароматов, от которых хотелось как можно сильнее глотнуть воздух и задержать дыхание одновременно. В носу свербило, еле поборола желание расчихаться. Казалось, мы заглянули в парфюмерный салон в день распродажи, когда посетительницы маниакально пшикают тысячами флакончиков, выливая на себя все ароматы, какие можно и какие нельзя. Даже «протрезвляющая» нотка кофе уже бы не выручила.
Возмущенно жужжа, пересекла наш путь упитанная стрекоза с шестью парами крыльев, размером не меньше ладони Беарна.
В считанные минуты полицейский джип разогнался до такой скорости, какую развивала только машина Ала. Даже микроавтобус Тарелла мчался по трассе чуть медленней. Мы юрко лавировали по улицам неспящего города, и окружающие машины неизменно уступали дорогу. Чудно! Мигалок на джипе не заметила, сирена не била по ушам. Похоже, автомобилисты реагировали на эмблемы людозверя, украшавшие каждую дверцу.
Цвет фонарей менялся от улицы к улице в зависимости от того, заведения каких рас превалировали. Медвежий проспект – брат того, где мы обедали с Беарном и Алом – освещали голубые продолговатые лампочки, благодаря уносившим их в небо стеллам–ногам, представлявшиеся новым техносозвездием.
На волчьих кренились к земле бутоны желтых светильников, высотой не больше пяти человеческих ростов.
На улицах смертных рассеивали мглу почти до дневного света белесые фонари, напоминающие три елочных шара, подвешенных на вершине новогоднего дерева.
Витрины магазинов, ночных клубов, торговых центров поражали воображение изысками причудливых узоров, напоминавших то арабскую вязь, то египетские иероглифы, то восточные ковры.
Мелькали вывески–статуи – то полуголых девиц самых разных пропорций, в зависимости от расы, то изображений дымящейся еды или напитков, от которых текли слюнки, жажда скрежетала в горле.
Джип резко развернулся, пронесся вдоль короткой человеческой улицы, крутанулся еще раз и затормозил так, что покрышки жалобно заскрежетали.
Я еще никогда не была в полицейском участке. Ни у себя дома, ни тут. Как говорится, лиха беда начало. Не дай бог, конечно. В мозгу засвербило – а что, если все–таки попросят удостоверить собственную личность? У меня же ни единого документа!
Спокойно, Огни! Сейчас главное – выручить Тарелла, убедиться, что Ал с Беарном целы и… воспользовавшись случаем, познакомиться с Моррохом.
Откуда я поняла, что он тут? Только слепой полукровка не заметил бы следы ауры нишати, такого мощного, с каким еще не доводилось сталкиваться. Ауры, рождающей одновременно желание пить энергию без остатка и улепетывать куда глаза глядят. Даже энергетика Святейшества, чье противостояние с моей стойко ассоциировалось со встречей двух скал, рядом не стояла.
Здание, выстроенное из крупных каменных плит малахитово–травяного оттенка, напоминало древние особняки и современные постройки одновременно. Вторые, потому что архитектура подкачала – по форме трехэтажка мало отличалась от обычных коробок… Разве что вывеска под козырьком «Полиция сверхов» и полузвериная–получеловеческая морда под ней придавали оригинальности.
