– Ты что хочешь сказать, что был учителем и ни разу не брал взяток?
– Ни разу.
– Не верю.
– Это твое дело, но перед Богом я чист. Я… я всю жизнь верил, что воровать плохо, грабить – преступление, обманывать – бесчестно.
– Вот и стал стариком, – упрекнул его Андрей Степанович.
– Я не жалею себя, мне просто обидно…
– За что?
– Что мир не увидел. За всю свою жизнь я был лишь раз в Словакии. Больше я нигде не был, денег не было. Четыреста евро поездка стоит, недавно прочитал в газете, и это самая дешевая. А моя пенсия после выплаты за коммунальные услуги составляет, после пересчета по курсу, десять долларов.
– Да… – только и вымолвил Андрей Степанович. – Ты думаешь, он прислушается к твоим советам?
– Я верю в это, в справедливость. Он ведь не жесток. Был один святой, который хотел сделать нашу жизнь без мук, но его застрелили или отравили. Не хотят они, чтобы были счастливыми все, ведь тогда им мало счастья достанется.
Он ушел, пожав на прощание руку Андрея Степановича. Когда он рассказал об этом визите жене, она сказала с какой-то грустной улыбкой:
– А мы ведь тоже нигде не были. Может, хоть на том свете увидим мир. Людмила сказала, что смерть для тебя будет легкой, ты ничего не почувствуешь, потому что этого хочет Он.
2.
В полдесятого, когда в коридоре затихла суете соседей, в дверь постучали три раза. Андрей Степанович, хоть и находился в кровати, пытаясь войти в контакт с Господом, читая библию, принесенную Надеждой Абрамовной, все же узнал знакомый сигнал.
– Это Борис. Пришел наведать друга в последний час, – сказал он жене.
Люба впустила соседа, а сама пошла на кухню, сказав, что у нее там есть дела, на самом деле она хотела оставить друзей одних, чтобы они могли поговорить наедине.
– Что, помирать собрался? – все еще не веря в слухи, сказал Борис Петрович.
– Да, вот, как видишь, – он указал на библию, лежащую слева от подушки. – Принесли библию, советы для Бога, – он указал на маленькую флешку, лежащую справа от подушки. – Ты что принес, старый друг?
– Надежду на скорое выздоровление.
На утомленном и бледном лице Андрея Степановича заиграла тень улыбки.
– Ну, если чувство юмора есть, значит и помирать нечего, – сказал Борис. – Ты как себя чувствуешь? Боль отпустила? – и, тут же, вдогонку вопросам ответил, – вижу, что легче.
– Говорят, что это божья сила.
– Ерунда! Бог давно уже забыл о нас. Вселенная ведь бесконечна. Сотворил людей, землю, а потом забыл, где и что сделал, ведь у нас миг жизни, а у него вечность. Так мы затерянные и плаваем тут, на этом камне, еще мокром от его слез. А флешку кто принес? Дай-ка угадаю. Тимофей?
– Он самый, жалуется в ней на тяжесть жизни и несправедливость судьбы, – сказал Андрей Степанович.
– Хм. Хочет справедливости?
– Он не хочет быть бедным.
– Если все будут богатые, то кто же тогда работать будет, кто землю пахать станет. Богатые ведь не привыкли землю буравить, им бы потреблять, да и то скукотища. Нет, Андрюша, все продумано до мельчайших деталей, как в шахматах: логично и разумно.
– Как в шахматах? А как же быть с болью?
– Боль испытывает лишь наше тело, оболочка. Душа же не материальна. С гибелью тела и память, хранящая боль, угаснет. Воспоминаний не останется.
– А как же душа?
– А вот душа настрадается, это ее главное и единственное свойство – страдание, – после минутной паузы, в процессе которой каждый думал о своем, он сказал: – а не сыграть ли нам партию, напоследок.
