Один день атамана - страница 6

Дело в том, что наградные листы он всегда подписывал Парадной подписью. Ещё с советских махровых времён у всех коммунистических сановников, вельмож и бояр в арсенале было две подписи. Одна – простая, повседневная, без выкрутасов. А вторая – Парадная, для важных документов. Вот у него такая – Парадная: с завитушками, плавно-округлая, с залихватским росчерком. Он ей очень гордился.

Потом, уже не торопясь, за десять минут подписал и остальные наградные листы, читая фамилии казаков. Многих из них он знал лично, а выпивал – наверняка поголовно со всеми. Подрубежанский Денис Фёдорович, Берага Степан, Иванов Алексей, Ступайло Никита Фомич… Много добрых казаков! И ордена, и медали им вручаются самые разнообразные – всех ступеней и степеней – в соответствии с двухтомным «Перечнем казацких орденов, медалей и знаков доблести».

Притомившись, генерал откинулся на спинку кресла и стал ждать обеденного перерыва. Папку «Важное» он решил оставить на послезавтра. Он частенько так делал – и ещё ни разу не облажался.

Обедать они ходили, как правило, вдвоём с Санычем Морозовым, иногда прихватывая их общего ординарца – подхорунжего Зябликова. Поблизости от Администрации как раз находилось несколько кафе, шаурмичных и рюмочных.

Ординарец Вадимка Зябликов был из той знаменитой команды казаков, которая несколько лет назад летала в Арабскую Республику – на помощь ихнему Аспиду гонять бармалеев. «Доблестная Сотня» – так прозвали их в народе, хоть на самом деле их было количеством меньше. Об этом памятном героическом событии Вадимка с гордостью носил соответствующий нагрудный знак. Подхорунжий частенько вспоминал те славные боевые денёчки и делился с генералами подробностями арабских приключений.

А начиналось, надо сказать, всё не очень хорошо. Высокопоставленные казаки в Москве долго добивались разрешения отправить свой ограниченный контингент на помощь федеральным воякам в Арабскую Республику. От них долго отмахивались. Потом одна бабка в престижном столичном гадальном салоне нагадала, что пришло времечко. Звёзды сложились, Меркурий запрыгнул в Третий Дом, а Марс на подъёме. Подавайте, мол, очередное прошение. Подмазали кого следует, подали прошение – и точно! Челобитная была благосклонно рассмотрена и удовлетворительно удовлетворена!

Пришла срочная депеша – свистать всех наверх, собирать сводный отряд лучших из лучших казаков! Жарко тогда пришлось, точили шашки, скребли с песочком котелки для обмывания наград. Жёны ревут, казаки не просыхают… Матерь божья! Но собрали всех, загрузили с манатками в кузов самосвала и в сопровождении двух ГАИшных машин с мигалками отправили почти за 300 вёрст к ближайшему военному аэродрому.

Тут-то и вышел казус. На месте проснувшиеся казаки наотрез отказались лезть через задний проход в нутро транспортника. Оказалось, практически никто из них никогда не летал на самолёте. Они думали, что поплывут на корабле. А когда им сообщили, что это быстро, напрямки, через Чёрное море, их вообще обуял ужас. Назревал бунт, плавно переходящий в саботаж, дезертирство и мятеж.

Положение спас главный казак из Москвы, маршал казачьих войск Шульгиани Борис Моисеевич, честь ему и хвала. Тонко понимающий казачью душу, он срочно связался по Скайпу с бунтующими казачками. Аэродромной обслуге Борис Моисеевич распорядился шементом притащить канистру спирта, сам перед экраном набуровил себе чарку французского пойла и обратился к испуганным казакам с речью.