Один день атамана - страница 7

Он пообещал, что через три часа, по прилёту, каждый из казаков получит Наградной лист на Почётный знак Аэрокосмических Сил, причём разработать дизайн этого нового уникального Знака поручается им самим. Они станут первыми в истории людьми, получившими такую награду. Казаки повеселели, выпили на посошок и стременную – и пошли на погрузку в самолёт. Мятеж был подавлен в зародыше. Долетели благополучно, по пути прикинули дизайн Знака – там была и крутая дуга, символизирующая орбиту, и знаменитое гагаринское «Поехали!», и много ещё чего символично-космического. Первые пробные чеканки Знака делали прямо в самолёте при посадке. Долго ли умеючи…

– Посетитель с прошением! – доложил, просунув лохматую голову в дверь, ординарец.

– Давай.

В кабинет вошёл седой как лунь старичок, директор и смотритель местного Краеведческого музея Ниязев Никанор Арсентьевич, потомственный казак.

«Да, сильно сдал последнее время, – с грустью отметил про себя генерал. – Доконала его эта история с шедевром».

Семеня и шаркая, старичок с чемоданчиком прошёл к столу и горестно вдохнув, стал выкладывать кипы бумаг.

– В Москву, в Москву опять, Иван Денисович, надоть. Вот, бумаги собираю, к самому замминистра тяжёлого и среднего станкостроения Жиркову собираюсь. Мне шепнули, что он может помочь, как бывший олигарх.

История, с которой была нужна помощь бывшего олигарха, длилась уже второй год. История криминально-детективная с налётом мистики.

Была в станичном краеведческом музее одна картина. Дрянь, честно говоря, картинка, холст размером чуть больше папки для бумаг, за инвентарным номером 625-21. Проходила она как творение неизвестного художника под названием «Степь весной или Лазоревый цветочек». Невзрачный такой пейзажик: линия горизонта, мутное небо без облаков, серо-бурая степь и жёлтые и красные пятнышки – надо полагать, цветущие тюльпаны.

Когда и как холст попал в музей, никому неведомо. Долгое время он вообще валялся в запаснике, на чердаке, потом висел в предбаннике музея – мимо него проходили тысячи людей и внимания не обращали. Потом холст повело, и решили заменить подрамник, натянуть заново. Вот тут-то и обнаружилась подпись художника. Карандашом, с обратной стороны холста, в самом углу, закрытая подрамником. Витиеватая такая подпись, неразборчивая и выцветшая. Но ушлый директор музея Никанор Арсентьевич разобрал, что это подпись самого Мутина, всемирно известного русского художника-передвижника, картины которого украшают все большие музеи мира, прославившегося своими кутежами в Париже!

Все газеты и телевизоры трубили о найденном шедевре. Стоимость его оценили примерно в 20 миллионов долларов. Что тут началось! Картину перевесили из предбанника в отдельную залу, самую большую. Здание по периметру круглосуточно охраняла Гвардия, во дворе стоял БТР с пулемётами. Жаждущий высокой культуры народ валил круглосуточно со всей страны. Две захудалые гостиницы станицы срочно пристраивались и расширялись. Кафе и рестораны ломили рекордную выручку. От репортёров всех мастей не было отбоя. Никанор Арсентьевич ходил гоголем и купался в лаврах.

Но тут в одном федеральном ток-шоу нарисовался один старикан, троюродный родственник потомков великого художника Мутина, и напрочь развенчал шедевр. И почерк не тот, и палитра, и сроду Мутин ни одну картину не подписывал с обратной стороны, да и вообще подпись не его. Брым-с…