– Далила! – почти вскричала девочка, но ее все равно было едва слышно.
– Фамилия? – Слышалось, как Оберн заводится.
Я поднялся со скамьи.
– Ее зовут Далила Рид. Право, перейдем дальше. Эта девочка невиновна.
Застыла гробовая тишина. Даже изумленный смешок Эрика не развеял напряжения. Я тотчас прикусил язык, страшась не за себя, а за Далилу. Нужно держать себя в руках.
Я до хруста стиснул деревянную спинку скамьи перед собой. Нора в утешение сжала мою руку.
– Эрефиэль Нумьяна. – Судья сняла очки и устремила взгляд на меня. – Не знаю, зачем вы явились, да и, если честно, не желаю знать. У суда свой порядок, свои положения, свои документы. В суде свои законы, которые нужно соблюдать! Эта женщина – ведьма и ответит перед законом.
– Не женщина, а девочка. Она совершенно безобидна.
– Это не вам решать, – парировала вершительница. – Закон гласит, что после обнаружения силы ведьма обязана незамедлительно сообщить о себе властям, в противном случае, если не сознается, будет осуждена по всей строгости.
– Сообщить, чтобы ее разлучили с родными? Чтобы вся жизнь перевернулась? Этот закон – пережиток прошлого!
Не говоря уже о привычной каре за его нарушение, о чем я умолчал.
Оберн опустила перо и с крайне неприязненной улыбкой обхватила цепкими пальцами кулак.
– Эрефиэль Нумьяна. Скажите на милость, я прихожу гадить у ворот вашего гарнизона? Учу командовать войском? Учу хоть чему-то, что не входит в мои полномочия?
Я молчал.
– То-то же. Если вы так неравнодушны к судьбе девочки, выскажетесь позже, а до тех пор потрудитесь уяснить, что здесь мой тронный зал. – Оберн как ни в чем не бывало вновь водрузила очки на острый нос.
Эрик безуспешно пытался давить в себе смех. Стиснув зубы, я сел.
– Все будет хорошо, – подбодрила Нора.
Далила поняла ошибку и на третий раз четко представилась как Далила Рид, дочь Роберта и Мириам Рид.
– Отлично, – смягчилась судья. – Итак, мисс Рид, вы привлечены к суду священного города Клерии по обвинению в колдовстве. – Театральная пауза. – Что скажете в свою защиту?
Девочка не отвечала, тупо уткнув глаза в пол. Секунды складывались в минуты, хрупкая тишина твердела, но Далила все не решалась подать голос.
– Если будете молчать, я вынужденно констатирую отказ сотрудничать и вынесу приговор, – сухо пригрозила Оберн.
Когда уже казалось, что чаша терпения вот-вот переполнится, послышался голос Далилы, больше похожий на отдаленный хрип.
– Я не знаю, за что здесь оказалась. В чем моя вина?
– Вы – ведьма, – улыбнулась судья так, словно весь мир об этом уже знает.
– Я понятия не имела. Хотела помочь. Вылечила друга, только и всего.
– И выкорчевали деревья голосом, – нарочито строго добавила судья.
– Чтобы защитить друзей! – воскликнула девочка. Дерзко, бойко, даже осмысленно.
Оберн хмыкнула под нос, не отдавая себе отчета, что детям грозила гибель.
– Закон есть закон, моя милая. Закону не важно, зачем вы колдовали, важен сам факт. Если дар и правда пробудился в лесу, следовало в тот же день сообщить об этом, а вы все утаили. Да и, может статься, уже давно скрывали свою натуру.
Я опять стиснул спинку, гася негодование. Ясно же: Далила – невинное дитя с трудной долей и не собирается чинить козни, не помышляет предать мир огню.
Она было хотела что-то сказать, но передумала и закрыла рот. Я больше не выдержал этого издевательства.
– Все из-за меня, – вскочил я с места. Нора на это встревоженно запричитала. Поразился даже Эрик – то ли из-за внезапной правды, то ли из-за того, как глупо я ее выдал.
