С первого взгляда клинок имел обычную обоюдоострую форму, но вблизи одна грань ближе к острию становится на две трети уже другой, как если бы кузнец уснул за точильным кругом.
– Взмахни, – разрешил Эрефиэль.
Я отшатнулась и в священном трепете вскинула руки.
– Вы что, как можно!
Он усмехнулся и сам положил мою ладонь на рукоять.
– Не бойся ты так.
Рукоять и на ощупь оказалась весьма привычна, зато каким балансом обладал меч, невзирая на форму. Казалось, брось его – и он вспорхнет на крыльях.
– Взмахни.
Я так посмотрела на генерала, будто Владыки вот-вот разразят меня молнией. Но повиновалась.
Странное чувство. Я покосилась на Берениэль, взмахнула опять, с силой. Да, очень странно.
Удар, еще удар. Нужно как следует прочувствовать замах, тяжесть – и вдруг тяжести не стало. Меч выскользнул? Я глянула на руку – и нет, он крепко зажат в хватке, налит прежним весом.
Ничего не понимаю. Я наморщила лоб.
– Он как будто…
– Исчез из руки, да? – закончил Эрефиэль.
Главного вопроса он так и не дождался и сам перешел к объяснению:
– Меч становится невесомым как перышко. Потому и носит название Берениэль.
– А удары убыстрились.
Он кивнул.
– С замахом струя воздуха за узкой гранью закручивается и разгоняет клинок.
Я мало что поняла. Эрефиэль подступил так близко, что пахнуло потом и чуточку лавандой.
Он провел пальцем вдоль тонкого сужающегося лезвия.
– Эта грань сделана так, чтобы закруглять за собой ветер и придавать скорости каждому удару. Чем чаще разишь, тем гуще поток воздуха и невесомее клинок.
Он взял у меня меч.
– Так что при должной быстроте… – Меч замельтешил шумным смерчем, расплываясь в неуловимое для глаза пятно. Вскоре прервался и ветряная занавесь вокруг него развеялась. – Он как будто растворяется в воздухе.
* * *
Визит в генеральское имение помог унять тревожные чувства, вознаградив усталостью. Думать о Далиле и о том, как несчастной девочке удружили мои родители, не было сил – зато меня заняло другое.
Кем мы с Эрефиэлем все-таки приходимся друг другу? Я с первого дня на службе его почти что боготворила.
Стать, достоинство, доблесть при обороне Седого холма стяжали нефилиму небывалую славу, еще когда я только мечтала связать жизнь с армейской службой. На него молились. Мне исключительно повезло, пусть и недолго, побыть его подопечной. Он обаятельный, отзывчивый, приятный во всех отношениях. Но мне нужен не друг, а командир – воодушевляющий пример для подражания.
Что только не лезло в голову по пути на выход. В какой-то миг меня окликнул Сару и в благодарность за сегодняшние хлопоты угостил пирожным.
Что утром, что теперь я растерялась при виде шавину. Он не грязный, как я ожидала. Учтивее меня. Внезапно, к своему стыду, я поймала себя на том, что таращусь на шрам, и покраснела. «Изгой», – промелькнуло в мыслях. Хотя, если его и покоробил мой взгляд, недовольства дворецкий не выказывал.
Я вновь направилась к железным воротам и за вязью кованых завитков разглядела женщину в белом. Праведницу из суда. При виде ее на ум опять пришла Далила, что, конечно, не скрасило дум. Как там эту монахиню звали? Мать Винри?
Меня она приветствовала спокойной улыбкой.
– К генералу? – коротко справилась я. – Он дома.
– Вообще-то, я бы предпочла поговорить с вами, – невозмутимо обозначила женщина.
Ее прямота обезоружила. Пожалуй, не стоит с ней так резко. Без матери Винри я бы не сетовала о судьбе Далилы, а оплакивала ее смерть.
