Я молчала. Он продолжил сам:
– Точно не в армии. У нас такому не учат.
– Дядя научил, – наконец ответила я.
– Дядя? Что это за дядя, раз умеет так драться?
Я смешалась.
– Весьма… сложный.
– А‑а… – Он явно понял намек. – Вот какой дядя.
Эрефиэль подступил и присел рядом.
Я не уставала восхищаться его статными чертами. Чистейшими белками глаз – вдумчивых и красивых, как ранний лед на озерной глади, – длинными ресницами, сродни сосновым иголкам в раннем снегу.
Повеяло из окна, и я с замиранием сердца посмотрела на перья, ожидая того, как они затрепещут.
Он посмотрел на меня с улыбкой, возвращая из забытья. Слишком я залюбовалась.
– Молодец, что сегодня пришла ко мне за помощью. Без нас все кончилось бы плачевно.
Я какое-то время молчала.
– Что станет с Далилой?
Эрефиэль пожал плечами.
– Будет служить в церкви, оберегать святыни и заветы Владык здесь, в Клерии, а затем отправится по городам, где нужна помощь Праведниц.
– А вы? Она ведь теперь связана с вашим именем.
– Формальность, – отмахнулся он. – Меня это ни к чему не обязывает. Но если Далила нарушит условия помилования, отвечать придется моему дому. – Его лицо стало непроницаемым.
– Как отвечать?
– Должно быть, штрафом. Ну и разумеется, общественное положение пошатнется. – Он посмотрел сочувственно. – Всей серьезности тебе не понять. Скажем, Далила вырастет жестокой и предаст всю Клерию огню. Такой позор моей семье уже не смыть. Влияние, репутация – все понесет урон. От нас не только королевский двор отвернется, но и простой народ. – С каждой фразой он все сильнее мрачнел, но вдруг ожил: – Хотя я абсолютно убежден, что зла от нее не будет.
– Ей нельзя колдовать?
Он грустно кивнул.
– И с родными видеться. Жизнь ее теперь принадлежит Владыкам.
Мы неловко помолчали. Тут мне пришло кое-что в голову, и я зашарила глазами по стенам. Виду старалась не подать, но Эрефиэль все равно заметил.
– Что такое? Что потеряла? – заговорщицки, игриво спросил он.
Я потупилась, как застуканная за воровством конфет с верхней полки девчонка.
– Ваш меч. Берениэль, – созналась я поневоле скромно.
Нефилим улыбнулся во все зубы – такое с ним нечасто.
– Жди.
Он тут же вскочил и вышел, а я не успела и слова вымолвить. Оставалось только ждать, но зал такой просторный и пустой – куда себя деть? Я было встала и оперлась о стену, но нет, не годится. Так несколько минут и ломала голову, выискивала естественную непринужденную позу, но все выходили нарочитыми.
Надобность в этом отпала, когда Эрефиэль вернулся с зачехленным мечом.
Мне еще не доводилось видеть нефилима в бою. Ему это и не нужно. За боем генерал наблюдает со стороны верхом на Зефире, отдавая приказания, – но, право, какие слухи о нем ходят! Якобы от его боевого танца взгляда не оторвать: он точно перо на ветру; чужим клинкам его не настигнуть, а воздух вокруг себя он превращает в длинные разящие ленты.
Эрефиэль еще не обнажил меча, а я уже трепетала и чуть не отговаривала его.
– Брось. Мой же меч, в конце концов.
Генерал положил Берениэль на ладони. Сталь переливалась, будто отполированная самоцветной крошкой, эфес украшало золотое навершие, кожа рукояти была с виду безупречной. Длинная, тонкая, мраморного узора гарда не даст вражескому мечу ссечь пальцы.
Длиной клинок не потрясал, да и в целом имел привычный вид. По рассказам я думала, он больше, и совсем не ожидала такого лучистого сияния.
Единственное, что в нем удивляло, – особенность лезвия.
