Ян вспомнил, как он лежал и терпел, хотя сапог пришлого был в нескольких сантиметрах от его руки с мечом.
«Да… пригодилась наука отца маскироваться», – подумал тогда Ян про себя, поднялся, осмотрелся, никого уже рядом не было. Только над болотом снежными хлопьями сгущался туман.
Туман густел к вечеру, замолкли птицы, не было слышны даже трели кузнечиков…
Вспоминания об этом эпизоде заставили Яна передернуть плечами, он проснулся и записал воспоминания в своей книге.
Так хуторянин Ян между делами по хутору и написанием книги вспомнил еще один эпизод. Он до конца прочистил колодец от ила и мха на дубовом срубе. По веревке вылез наверх. Быстро переоделся и почти бегом понесся к двери хутора.
«Не забыть бы», – думал он про себя об еще одном эпизоде своей молодости.
Открыл свою книгу, а скорее рукопись, еще не зная будет ли когда все, о чем он написал, издано. Или останется в кованном сундуке отца.
– Право же, есть справедливость в том, что моей голове кладезь воспоминаний, – в голос воскликнул Ян, нисколько не боясь, что кто-то посторонний его услышит. Он перевернул одну страницу, что-то зачеркнул и стал быстро писать.
«Один раз мы с отцом пошли удить рыбу в огромное озеро Гусак, что не далеко от хутора. Сам, не заметил, – писал хуторянин, – как вдруг мой отец Ян пропал из виду.
– Ты где, батя? – крикнул несколько раз тогда», – вспомнил хуторянин, пытаясь отыскать отца. Но ответа не получил.
«Тогда, как меня батя учил, – писал Ян дальше в рукописи, – стал осматриваться вокруг. Вот сломанная ветка куста. Тут след лаптя, прикрыт травой. И один камыш у берега надломан. Я присмотрелся и увидел, как одна сухая тростинка слегка шевельнулась у самой кромки камыша. Но гладь воды при этом оставалось спокойной, без волны.
„Так-так! Значит, решил спрятаться от меня батя, – подумал про себя. – Проверяет меня на маскировку“. И словно камышовый кот, сам незаметно подкрался к отцу с той стороны, откуда меня он не ждал. Срезал камыш, продул трубку и под водой подплыл с озера прямо к месту, где спрятался мой батя. Словно водяной выскочил из воды. А отец-то смотрел в сторону леса. Какое же удивление было у моего родителя на лице от такого моего поступка!? Его глаза светились радостью.
„Догадался, – кричал тогда мне отец. – Молодец. Бери такую маскировку за основу. При теплой воде можно долго прятаться от недобрых глаз в воде… Так можно прятаться на время в озере и подкрадываться к стае гусей, ловить их“.
„А ты так делал?“ – помню, спросил отца.
„Конечно! И не раз! Хочу сказать тебе, мой сын Ян, что ты – настоящий дрегович, – похвалил меня он, обнимая. – Иди на берег озера, сушись“», – закончил описывать этот эпизод из своей жизни хуторянин.
«Именно навыки, что прививали дреговичи своим детям, помогали мне выжить в лесу в одиночку, – писал Ян в своей десятой книге. – Я мог с легкостью найти воду. Умел добывать огонь. И через прятки нас учили маскироваться в лесу так искусно, и бесшумно передвигаться по лесу тише мыши, бортничать. Помню, как мы могли просто исчезнуть из глаз наших врагов. В одно мгновение», – записал Ян такие строки на девятой странице.
Искусство маскироваться было у дреговичей на первом месте. В те времена у недругов племени дреговичей бытовало мнение о нашем народе: что дреговичи умеют читать мысли. И эта особенность приводила их в замешательство, давая народу болот и трясин время собраться и разбить их отряды в отдельности.
