Не было смысла приукрашивать историю, и я рассказал ему все до последней детали. Он выслушал меня, как всегда, молча и не выражая каких-либо эмоций; почесал подбородок, потом щелкнул ручкой и стал писать в блокноте. Щелкнул еще раз, и еще раз… Это начинало меня раздражать.
– Вы продолжаете принимать лекарства, Виктор?
– Нет, я не принимал со вчерашнего дня, не знаю… просто забыл.
– Пожалуйста, продолжайте принимать, это очень важно в вашем случае!
Это проигранная партия, что в ней может быть важно?
– Я думаю, причиной сегодняшнего инцидента стал совокупный стресс, – продолжил он. – Скорее всего, реакция была психосоматической, – полагаю, списывать случившееся целиком на Хантингтона пока преждевременно.
Это «пока» было необходимо добавлять?
– Но мы не можем исключать вероятность того, что паралич нижних конечностей останется.
Доктор Кокс! Вечный вестник «хороших» новостей.
– Ну что? Начнем осмотр? – подытожил он.
– Ты думаешь, что от этого мои ноги вдруг станут чертовски чувствительными? – рявкнул я.
Глаза доктора мгновенно расширились, правда тут же вернулись в нормальное состояние. Видимо, он был сильно уставшим человеком или давно привык к такого рода вспышкам пациентов.
– Вы правы, извините. Я думаю, вам лучше отдохнуть. В конце концов, день для вас был нелегкий. – Он вздохнул, отвернувшись от меня, и добавил: – Позвонить вашей невесте, чтобы она забрала вас?
Я вздрогнул – уж очень не хотелось, чтобы Несс или мои родители знали, что со мной произошло сегодня.
– Нет, спасибо, я вызову такси. – Мой голос звучал уже спокойно, хотя я все еще был озадачен своей недавней вспышкой.
– Я позвоню санитарам, чтобы они помогли вам.
– Не стоит, мне надо привыкать справляться самому.
– Значит, я жду вас в следующую пятницу, Виктор?
– Да, буду. До свидания.
После нескольких неловких маневров мне удалось справиться с коляской, и я выехал из кабинета (хорошо, что дверь оставалась открытой). Осилив лифт, я увидел в холле Адиля.
– Я думал, ты ушел! – изумленно сказал я.
– Как видишь, нет. Все в порядке?
– Можно сказать и так, но какое-то время мне придется ездить на другом транспорте…
Выражение его лица стало печальным, как будто мои слова глубоко задели его.
– Твоя подруга собирается тебя забрать? – участливо спросил он.
– Нет, я вызову такси.
– Не хочешь, чтобы семья знала?
– Да, не хочу беспокоить их, пока они на работе, – признался я.
– Давай я тебя отвезу?
– Буду признателен, Адиль.
Искренняя забота и сердечность Адиля были трогательны, но в то же время они смущали и настораживали меня. Он был государственным служащим, и такая участливость не казалась мне естественной. С другой стороны, как часто в благотворительности мы подозреваем какой-то скрытый корыстный мотив.
Но чем больше я анализировал ситуацию, тем быстрее ослабевало мое недоверие. Подъезжая к вращающимся дверям выхода, я увидел «добрую фею» за стойкой регистрации, помахавшую мне рукой.
– Береги себя, Виктор!
– Спасибо, Сара! – ответил я, бессмысленно радуясь тому, что теперь знаю ее имя.
– Ну-ка, глянем, как эту штуку можно компактно уложить в машину, – рассуждал Адиль вслух после того, как усадил меня на пассажирское сиденье.
Пока он складывал кресло, я смотрел в зеркало заднего вида и заметил, как он смахивает слезу с глаз. Было непривычно видеть его неулыбающимся. Скорее всего, пыль попала ему в глаза, – вернувшись в машину, он стал прежним.
