А глаза разведчика, между тем, делали своё дело…, наблюдали. Искоса, стараясь не поворачивать головы, он посматривал направо. Василий никогда не видел так близко много немцев. Некоторые из них откровенно дремали возле орудий и пулемётов. Эх, – про себя подумал разведчик, – вот и надо их брать на рассвете, как сонных тетеревов…, по ночам-то они бдительные из-за страха. Чуть дальше он стал замечать хорошо замаскированные амбразуры огневых точек и вкопанные танки. А силищи тут у них больше, чем справа, – успел только подумать разведчик, как тут же получил удар в спину. Ойкнув, он сразу ускорил шаги.
Минут через двадцать они повернули направо, а еще через 2—3 минуты Василия грубо впихнули в блиндаж, где за столом, склонившись над картой, сидели два офицера. Здоровяк что-то громко по-немецки рявкнул, вытянувшись, а затем, взяв Василия за шиворот, подтащил его к столу и поставил прямо перед офицерами. Его напарник передал им кнут Василия. Четыре глаза принялись пристально рассматривать кнут и юношу сверху донизу. Разведчику казалось, что не было места на его одежде и теле, где бы не побывали эти глаза. Тягостное молчание продолжалось недолго. Вопрос, очевидно, переводчика, был неожиданным и застал разведчика врасплох:
– Кто тебья заслал в расположение немецкие войска?
Василий растерялся и не знал, как ответить, и немец прикрикнул на него:
– Отвечайт!
Юноша ничего не мог придумать и просто заплакал, причитая:
– Ни-и-кто…, я корову искал и заблудился.
– Мольчать! – крикнул переводчик и ударил ладонью по столу, поднялся и подошёл совсем близко к Василию и впился своими оловянными зрачками в глаза паренька.
– Откуда ты пришоль?
– С Михай-ло-о-вки…, с деревни, – продолжая всхлипывать, ответил Василий.
– Покажи карта, где это твоя деревня!? – повышая голос, спросил офицер.
Василий опять заплакал и промямлил:
– Я не ум-м-ею показ-з-зывать.
Он хорошо понимал, что если бы он показал Михайловку, то его бы песенка была спета. Переводчик покачал головой и с показной досадой произнёс:
– Какой плёхой мальчик, совсем глюпый…, он думает, что все вокруг его тоже одни дураки. И никакой коровки у него нет, все он выдумывает. Его коровку давно бы большевики съели или наши зольдатен… Ну что, будешь говорить правду!?
– А вот и нет, – повеселел Василий, – коровёнка есть. Я её в землянке прятал…, всё у этой заразы было, и жратвы полно, и вычищал я у неё всегда вовремя, а вот убежала сво…
– Мольчать! – оборвал юношу офицер и уставился в карту.
Похоже, что офицер искал Михайловку, и это подтвердилось, когда он с издёвкой произнес:
– А ты корошо заблюдился… Коровы так далеко не убегайт от короший хозяин…. Целих пьять, как это по-вашему, вьёрст, ты шоль за своей зараза, а пришоль к нам… Ну-у, так кто тьебя послал?
– Дяденька, коровёнка моя очень шустрая, не послушная, только кнута боится…, застоялась поди, надоело ей, вот и убежала, куда глаза глядят…. Я шёл по её следам, а следы у коровы – они известные, то копыто отпечатается, то наложит кучу…. А как темнеть стало, то и следы пропали. Шёл наугад лесом, потом на поляну вышел, а тут меня… и забрали, – всхлипнул Василий.
– Корошо придумаль…, ну а зольдатен у вас Михайловка есть?
– Не-а, солдат у нас нету. Никого у нас нету, одни бабы с детями, да старики, – соврал Василий.
В Михайловке на самом деле стоял артиллерийский дивизион. И для убедительности сказанного юноша добавил:
