– Теперь они учёные, колючкой себя окружили, мин понаставили, не достать их, а система огня, укреплений и заграждений нам пока неизвестна. Наблюдаем и помечаем, в основном только огневые точки, а что мы можем ещё?..
– Тогда, Петрович, я был сам гол как сокол…, извини, ничем помочь не мог. Командарм, когда башку мне намылил вчера, вроде как обидел меня. А потом я многое понял. Особенно, когда он мне уже так спокойно объясняет, подумай, мол, где у них оборона послабее, там и вдарь, как следует. Слышь-ка, в случае удачи, обещал дать целый батальон для развития успеха, а то и полк. Смекаешь, чем пахнет? Доверяют нам…. Вот и давай покумекаем, – предложил комдив Петровичу.
– Нет, без данных разведки удар бесполезен. Кумекай – не кумекай, людей положим, да и только, – с сомнением высказался командир полка и добавил:
– Можно конечно ещё попробовать и провести разведку боем. Но у меня для этого сил нет. Тут нужна хотя бы рота. При этом необходима ещё поддержка артиллерии или авиации.
– А что, я тоже думал над этим. Если разведчики Бугрова опять обделаются, придётся целую роту, а может быть и больше ребят положить ради общего дела, – согласился комдив и, взглянув на меня, язвительно спросил:
– Ну, что, понял теперь свою роль и место?
– Так точно, товарищ полковник, будем стараться выполнить приказ, – ответил я хладнокровно.
– Уж постарайся! А то ведь я…, – и комдив, не договорив, подошёл к стереотрубе и стал рассматривать местность и позиции противника.
3
– Хальт! – как выстрел в спину прозвучала команда на немецком языке и поневоле заставила Василия остановиться. Как хорошо, – подумал разведчик, что я с испугу не поднял руки вверх, а то пропал бы сразу. Он обернулся и попытался определить, откуда последовала команда, но в темноте трудно было что-либо разглядеть. Вдруг из-за кустов вышли два здоровенных немца в камуфлированных костюмах со шмайсерами наперевес.
Один из них, наверное, старший, взмахами руки приказывал подойти к ним, при этом, приговаривая: «ком, ком, шнель…». Еле переставляя одеревеневшие ноги, Василий подошёл к немцам.
– Вас махст ду хиер? – заорал старший немец, схватив больно Василия за плечо и вырвав из рук его кнут.
Василий молчал, а его бегающие испуганные глазёнки как бы говорили, что он не понимает сказанных слов.
– Вас махст ду хиер? – опять повторил свой вопрос немец и неожиданно ударил кнутом паренька.
Удар пришелся по спине, но одежда в какой-то мере смягчила его, однако последующие удары оказались больнее, и Василий закричал и заплакал.
– Швайген! – брызгая слюной в лицо юноши, заорал здоровяк.
Он перестал бить Василия, передав кнут другому немцу, а сам рывком содрал котомку с плеча юноши и вывернул всё её содержимое. На землю вывалились три картофелины. Немцы посмотрели друг на друга и по-идиотски загоготали. Потом здоровяк лапищей своей впился в плечо юноши и заставил его развернуться кругом. Больно тыкая дулом автомата в спину и повторяя одно и тоже: «Шнеллер!», – он направлял Василия вдоль траншей. Второй немец, зайдя вперед юноши, стал как бы проводником.
Светало. Василий старался не отставать от впереди идущего немца, чтобы не получать от следующего за ним здоровяка больных тычков в спину. Тревожные мысли не покидали его ни на минуту: «Всё…, хана…, куда, зачем ведут?.. сразу не расстреляли…, значит, будут допрашивать…, надо было уходить раньше».
