– Дэнни Росси, – представился невысокий парень, протягивая намыленную руку.
– Джейсон Гилберт, – ответил ему второй, спортивного телосложения, с ухмылкой добавив: – Плавать-то ты умеешь, Дэн?
– Ну, спасибо на добром слове, – улыбнулся Дэн. – Я же из Калифорнии.
– Родом из Калифорнии и не занимаешься спортом?
– Мой спорт – фортепиано. Классику слушаешь?
– Ничего серьезнее Джонни Мэтиса[29]. Но с удовольствием послушаю, как играешь ты. Может, как-нибудь после ужина во Фрешмен-юнионе?
– Конечно, – кивнул Дэнни. – А если не получится, то обещаю тебе два билета на мой первый настоящий концерт.
– Подумать только! Ты что, взаправду настолько хорош?
– Да, – уверенно ответил Дэнни Росси.
Потом они оба спустились к бассейну и проплыли обязательные пятьдесят метров по соседниим дорожкам: Джейсон – с поразительной скоростью, Дэнни – с расчетливой осторожностью. Это было последнее связанное с физической формой условие для будущих выпускников Гарварда.
Дневник Эндрю Элиота
12 сентября 1654 года
Вчера мы проходили идиотскую «Гарвардскую лестницу». Спасибо футболу, я поддерживаю неплохую физическую форму, так что даже и не вспотел. (Ну, вспотеть-то вспотел, но справился одной левой.) Единственная проблема была в том, что Полковник Джексон заставил нас нащупать сонную артерию соседа, а у сидящего рядом со мной парня кожа была настолько липкая, что я не сумел даже нащупать у него пульс. Поэтому когда этот фашист подошел ко мне, чтобы записать данные, пришлось брякнуть какое-то число наобум.
Вернувшись в общежитие, мы втроем обсудили это унизительное событие. В итоге сошлись на том, что самым оскорбительным и необязательным в этом деле было сделать чертово фото во весь рост прямо перед ступенями Гарварда. Только представьте, теперь в Гарварде на каждого студента имеется личное дело – или, точнее, на каждого первокурсника, стоявшего перед камерой голышом. Все это проходило под предлогом проверки нашей осанки. Но в действительности, наверное, для того, чтобы, когда кто-нибудь из нас станет-таки президентом Соединенных Штатов, на кафедре физкультуры могли бы достать фотографию и полюбоваться на главу великой нации без прикрас.
Уигглсворт всерьез обеспокоился, что какой-нибудь вор может проникнуть в архив спортивного корпуса, стащить наши фотографии и выручить за них целое состояние.
– Кому? – спросил я. – Кто станет платить за фото тысячи голых первокурсников Гарварда?
Он задумался. Действительно, кому может понадобиться сия портретная галерея? Разве что каким-нибудь горячим студенткам из Уэллсли[30]. Интересно, а рэдклиффских девчонок тоже заставили сделать такие фото?
Ньюэлл думал, что да. Тогда я предложил пробраться в спортзал Рэдклиффа и спереть их фотки. Вот это я понимаю! Тогда бы мы точно знали, на каких девушек стоит обратить внимание.
Сначала моя затея была принята на ура, но потом их энтузиазм куда-то испарился, а Ньюэлл заявил, что «настоящий мужчина» должен выяснить это опытным путем.
Тоже мне храбрецы. Было бы здорово совершить полуночный налет.
Наверное.
Учетные карты надо было сдать в пять вечера в четверг. Это давало будущим выпускникам 58-го года возможность немного поразмыслить и подобрать подходящую программу: предметы по специализации, углубленные курсы и что-то культурно-образовательное. И что-нибудь необременительное, хотя бы один по-настоящему простой предмет, без которого не обойтись ни выпускникам частных школ, ни студентам медицинской школы.
