Зато мы – непобедимы. Как ни крути, а есть в этом что-то утешаюшее. И если меня выпустят еще минут на семь, будем считать, я не зря числюсь в команде.
И словно пыла этих талантов было недостаточно, чтобы нежный росток моей веры в себя окончательно увял, тогда, стиснув зубы, я вам представляю Брюса Макдональда: лучшего игрока в команде и, вероятно, величайшего гения на всем нашем клятом курсе.
Лучший по успеваемости выпускник Экзетера[36]; капитан школьной футбольной команды, забивший больше всех голов; то же самое касается и лакросса (только в него он играл по весне). А вечерами музицировал на скрипке и так преуспел, что его, первокурсника, приняли первой скрипкой в оркестр Гарварда-Рэдклиффа!
Слава богу, мое чувство собственного достоинства оставляло желать лучшего и до приезда сюда. А вот приди я в первый день на поле таким же самонадеянным, как и большинство других, мне оставалось бы только броситься в реку Чарльз[37].
Стоящий за кафедрой раввин объявил:
– После заключительного гимна мы будем рады пригласить нашу паству в ризницу, где можно угоститься вином, фруктами и медовым пирогом. А теперь обратимся к сто второй странице и споем вместе молитву «Адон Олам, Господь Мира».
После этих слов Дэнни Росси, сидевший за органом на хорах, сыграл вступительные аккорды столь отменно, что привел в восторг всех присутствующих.
«Господь миров существовал,
Еще как мир не сотворил,
Через Него все создано,
Тогда Царем был назван Он…»
Получив благословение раввина, все начали выходить из зала под мелодию последнего песнопения, которую играл Дэнни. Закончив, он тут же схватил куртку и помчался вниз.
Он скромно вошел в ризницу и направился к ломившимся от еды столам. Когда Дэнни накладывал на пластиковую тарелку несколько кусочков медового пирога, то услышал голос раввина:
– Спасибо, что остался, Дэнни. Это ведь не входит в твои обязанности. Я знаю, как сильно ты занят.
– Ну, мне нравится принимать во всем участие, – ответил он. – В смысле, тут очень интересно.
Дэнни говорил вполне искренне, хотя и не упоминал, что больше всего в еврейских празднествах ему нравилось обилие еды – ради этого он обычно даже пропускал обед в университете.
Эта суббота будет у него особенно жаркой, ведь молодежная группа конгрегационалистской церкви Куинси, в которой он тоже играл, проводит у себя Осенний бал. Дэнни убедил священника нанять «его трио» (быстро позвонив в Союз музыкантов, он попросил найти молодого барабанщика и басиста). День обещает быть утомительным, но пятьдесят баксов станут неплохой наградой за труды.
Ехать обратно в Кембридж, чтобы скоротать время между священным и мирским выступлениями, он посчитал бессмысленным, особенно учитывая, что Гарвард захватит субботняя футбольная лихорадка, а в таком шуме заниматься все равно невозможно. Поэтому Дэнни доехал на метро до Копли-скуэр и большую часть дня провел за книгами в Бостонской библиотеке.
В дальнем конце стола, обложившись тетрадями с эмблемой Университета Бостона, сидела пухленькая брюнеточка. Робкий казанова воспользовался поводом начать разговор.
– Учишься в Бостонском?
– Ага.
– А я – в Гарварде.
– По тебе и видно, – презрительно бросила девица.
Потерпев свое вполне ожидаемое поражение, Дэнни вздохнул и вернулся к чтению «Искусства музыкальной композиции» Хиндемита.
Когда он вышел на улицу, город уже накрыла прохладная тьма. Пересекая бостонскую версию площади Сан-Марко в Венеции, он размышлял о жизненно важной теологической закавыке, а именно: накроют ли конгрегационалисты стол?
