– Танечка, что случилось? Я тебя чем-то обидела? – спросила она, встав на цыпочки и пытаясь заглянуть девочке в глаза.
Танька молча схватила её за волосы и несколько раз стукнула лбом о парту. Лида почти месяц ходила с синяком под каждым глазом, но никому не пожаловалась, что и привело Таньку в бешенство.
Поведение Лиды было во всём не понятным Таньке. Она чувствовала в ней непроявленную внутреннюю силу. Эта тайная сила пугала и, как всё неведомое, вызывала раздражение и агрессию.
Но не подумайте, что эти удары о парту или презрительная холодность одноклассниц вытряхнули из Лиды целых семь стихотворений за один день.
Девочку потряс факт наличия в мире ненависти. Она, не умея выразить словами, чуяла сердцем, что ненависть порождается страхом и что страх – это стихия, противоположная любви. А бесконечное и многообразное в своём проявлении противоборство этих двух стихий и есть то, что люди называют жизнью. Повинуясь какому-то внутреннему зову, Лида записывала свои смутные ощущения в стройные рифмованные строки.
Стихи попали на глаза учителю литературы. Он долго пытал Лиду, кто автор этих «произвэдений». Лев Максович так и говорил – «произвэдений», делая ударение на «э», причём с высочайшим пиететом. И никогда бы не поверил, что сочинила их ничем не выдающаяся ученица девятого класса, с трудом тянувшая на тройку по русскому языку и литературе. Не поверил бы, если бы не знал Лиду как девочку, пожалуй, даже излишне правдивую и простодушную. Короче говоря, все семь Лидиных стихотворений напечатали в трёх подряд номерах журнала «Юность». Учитель литературы гордился этим так, словно сам был их автором. А Лида совсем не гордилась, хотя получила гонорар от издательства и предложение редактора присылать свои новые произведения.
Но новые произведения не производились по требованию. Даже перспектива славы не помогала. И Лида забыла, что она поэт.
Известно, что ненависть хранит в себе зародыш любви. Не имея тому никаких доказательств, Лида была уверена, что в строптивом и гордом сердце Таньки живёт тайная тяга к её, Лидкиному, сердцу, покорному и смиренному. Осязала тем не известным науке органом, каким наделены только поэты. Даже редко пишущие стихи или совсем их не пишущие. А таких поэтов на свете гораздо больше, чем пишущих непоэтов. И слава богу. Девочка оказалась права. Перед самым окончанием школы эта тяга проявилась так явно и так страстно, что, случись эта история после перестройки и гласности, девочек вполне могли причислить к сексуальному меньшинству. Но эта любовь была выше и чище. Если в ней и присутствовала эротическая составляющая, то проявлялась лишь редкими робкими касаниями рук.
Но куда уводила Лиду фантазия! Танька этого не узнала. Она умерла от менингита сразу после выпускного вечера.
В первые сорок дней после её смерти ещё хоть как-то дышать Лида могла только на могиле подруги. Там и возник сначала ритм, настойчиво стучавший где-то в области затылка. Через несколько дней проявились слова. И снова, сама не понимая зачем, Лида торопливо записывала тексты, лишь изредка делая незначительные правки. И только Поставив точку в седьмом по счёту стихотворении и прочтя их заново, стала понимать смысл написанного. Она даже попыталась объяснить родителям, что Танькино земное, испорченное болезнью, а потому ставшее ненужным тело осталось лежать в земле, что теперь у её подруги другое тело, и поэтому невозможно общаться с ней с помощью органов чувств, которых у живущих на Земле всего пять. Но Лида обладает ещё одним, шестым по счёту чувством, которое даётся не всем, а только тем, кто любит.
