В субботу утром Лида поправила новую причёску, надела новую норковую шубку, на которую наконец накопила, новые сапожки на высоких каблуках и, волнуясь до дрожи в коленках, отправилась навстречу новой жизни. Но, когда она легко, как девчонка, спрыгнула с эскалатора, желая произвести впечатление на «среднего возраста импозантного мужчину без вредных привычек и жилищных проблем», оказалось, что её никто не ждёт.
Станислав появился минут двадцать спустя. Им оказался очень высокий, очень худой и очень пожилой мужчина с длинными седыми волосами, перехваченными шнурком от ботинок. Не извинившись за опоздание, он тут же попросил Лиду называть его Стасиком. Довольно долго водил по Невскому проспекту в поисках кафе, где ему полагалась скидка на вторую чашечку кофе. Наконец, изрядно намочив под дождём шубку, Лида оказалась в битком набитом молодыми людьми тесном зале. Не спросив желания дамы, кавалер заказал две чашечки кофе. Лида намекнула на сок, кофе она с детства терпеть не могла. Но Стасик прочёл длинное нравоучение об отвратительном качестве заводских соков. Лида спорить не стала, тем более что имела в виду свежеотжатый.
Попивая свой, а затем и Лидин кофе, Стасик причмокивал искусственной челюстью и нарочито громко вещал, какой он бесподобный любовник, нежный и сильный, как он доводит до оргазма семнадцатилетних девчонок и как мастерски делает куни.
– Простите, сколько же вам лет? – содрогаясь от стыда и отвращения, поинтересовалась Лида.
– Если честно, шестьдесят. – Стасик поскромничал по меньшей мере лет на двадцать. – И знаете, Лидочка, я предпочитаю женщин до тридцати, но вы неплохо выглядите. Я могу доставить вам наслаждение, какого вы не знали в своей жизни. Поверьте мне. Вы знаете, что такое куни?
– Не знаю. И знать не хочу. Простите. Мне пора.
– Ну и дура, – бросил он ей в след.
На свидание к второму претенденту Лида твёрдо решила не идти. Но пошла, остыв и подумав, во-первых, что это неудобно, ведь человек ждёт (тогда мобильные телефоны были ещё большой редкостью). Во-вторых – а вдруг!
На этот раз она появилась в назначенном месте, на углу Лиговского и Кузнечного переулка, с опозданием на десять минут. Долго растерянно крутила головой в поисках «солидного мужчины спортивного телосложения ростом метр семьдесят пять».
– Лида?
– Да, – оглянулась она на голос. Перед ней стоял едва достигавший ей до плеча субтильного вида мальчик с морщинистым лицом сильно пьющего старика. – Добрый вечер, я Альберт, – прогудел он, дохнув перегаром.
– Извините, я Люда, – неожиданно быстро нашлась Лида, солгав чуть ни в первый раз в жизни.
Вернулась домой совершенно обессиленная. Долго стояла в прихожей перед зеркалом, покачивая из стороны в сторону головой. Потом криво улыбнулась своему отражению, сбросила прямо на пол всё, что на ней было надето, и пошла в ванную. Больше часа стояла под горячим душем, словно пытаясь смыть что-то невидимое, но отвратительно липкое.
Под утро Лиде приснилась неизвестная женщина. На вид лет тридцати. Но Лида почему-то знала, что это Танька. Женщина смотрела строго и с укоризной. Лиде сделалось ужасно тоскливо. Она заплакала.
– Возьми меня к себе. Я совсем одна. Пожалуйста, возьми, – умоляла она.
О Мойше Львовиче Лида почему-то не вспомнила.
– Ещё семь, – загадочно улыбаясь, сказала женщина Танькиным голосом.
– Мы будем с тобой вместе?
– Надо, чтобы ты этого очень захотела.
