Он вздохнул.
Вчера девушка уже стояла перед его дверью, совсем недолго, но не заметить её было невозможно. Как и сегодня. А сегодня он с ней даже поговорил! Обычно он ни с кем не разговаривал, но что-то в её лице застало его врасплох. В следующий раз, когда они встретятся, он возьмёт себя в руки. Если встретятся.
Но, по крайней мере, он вернул свою крысу.
Леандр позволил Скарлетт перебежать с одной руки на другую, в два приёма она добралась до его плеча. Он не мешал ей, вспомнив ту ночь несколько лет назад, когда, выполняя задание, более или менее случайно освободил крысу из лаборатории генной инженерии в Виргинии. Потом сосредоточился на пыли.
Это было так просто – поймать мысль.
Кончики пальцев Леандра на мгновение задержались на нежных гранулах, вьющихся под его левым коленом. Даже не касаясь пыли, он чувствовал шершавую поверхность потока, закручивая его в вихрь. Отщипывая отдельные хлопья, он вернулся мыслями к предыдущей ночи. Даже одной секунды прошлого будет достаточно. Он ясно помнил, как в небе над Парижем повис лаково-чёрный шуршащий купол, а под ним заклубились охристые облака. Вспомнил и свет уличного фонаря, который залил его лицо желтоватым сиянием.
Да, этого было достаточно. Пыль засветилась и вдруг потемнела до черноты, вспыхнула разными оттенками охры. Жёлто-золотые искры взмыли вверх и осыпали лицо Леандра. Воздух вокруг него начал мерцать и шелестеть, когда время опустилось на него, окутывая, будто плащом.
В комнате было по-прежнему светло, из окна лился солнечный свет и доносились звуки утренней суеты. Машины сигналили, хозяин овощной лавки громко спорил с опоздавшим доставщиком товара. Будильник на прикроватной тумбочке Леандра продолжал настаивать, что сейчас чуть больше восьми утра.
Но в то же время Леандр извлёк кусочек прошлой ночи – ровно столько, чтобы хватило на него и Скарлетт. Охристое облако размером с человека сидело на корточках, скрестив ноги, на старом ковре. Прохладные тени плясали по его обнажённым рукам и закрытым векам, тишина проникала в его уши, а темнота ласкала. Леандр глубоким вдохом втянул его в лёгкие.
Крыса на его плече начала тихонько похрапывать.
Повседневная жизнь в «Отеле Пендулетт» не подчинялась никакому распорядку. Никто не ложился спать поздним вечером, чтобы проснуться утром. Посреди ночи вдруг заказывали на всех пиццу, выходили на прогулку в три часа ночи, если кому-то этого хотелось, и играли на рассвете очередную партию в шахматы или «Лудо», хотя Пиппу игры неимоверно раздражали. А наигравшись, могли завалиться спать на полдня.
И это никогда не надоедало: тётя Бланш потрясающе пародировала королеву, дядя Жак рассказывал захватывающие истории о работе в цирке и вспоминал случаи из своей богатой событиями жизни. И ещё, конечно, был мой таинственный дар, которым мне предстояло овладеть и который заключался в управлении временем.
Каникулы в Париже, вероятно, можно было бы считать просто идеальными, если бы родственники были со мной чуть более откровенны. Из обрывочных замечаний я поняла, что Грета занимала какую-то важную должность в безвременье (кто бы мог подумать!). Но тётя Бланш сказала, что её задание очень сложное и что будет лучше, если сестра сама мне всё объяснит, когда у неё появится такая возможность. А что касается отца, то я по-прежнему ждала у моря погоды: даже дядя Жак теперь утверждал, что ничего не может рассказать мне об аварии, и всё чаще избегал моего взгляда. Ну что ж, я так просто сдаваться не собиралась…
