Впрочем, последний вел себя хорошо со стычки в кабинете ректора. Ну как «стычки». Скорее «стерки». Иногда даже оборачивался на Киру, перехватывая ее взгляд. Впрочем, она сразу же опускала глаза, а потом убеждала себя, что он смотрел на кого-то рядом ниже ее.
– Знаешь, – вдруг сказал Киса, отчего Кира вздрогнула. – Я не одобряю твой выбор, но, понимаю, любовь зла, полюбишь и козла… Ну или как в нашем случае льва, но не суть…
– Ты о чем? – сказала Кира, впрочем, прекрасно понимая, что Киса имел в виду.
Тот продолжал так, словно Кира молчала:
– Но бездействием действию не поможешь… Вот такая мудрая мысль.
Кира продолжала притворно недоумевать, а Киса продолжал этого не замечать. Он придвинулся к Кире, хотя они и до этого сидели близко. Завитки его волос коснулись виска Киры, когда тот наклонился к ней так, чтобы с ее ракурса смотреть на серединную парту левого ряда.
Лео сидел с привычной компанией, но словно не с ними. Он прислушивался к активному разговору, которой по большей части вел этот его полный друг. Но сам ни слова не говорил. Даже когда кто-нибудь из соседей тыкал его локтем в бок. Лео хмурился, и Кире было до жути интересно узнать, что же они обсуждают, раз он так серьезен. Но больше она думала о том, как ему идет задумчивость. Впрочем, как и многие другие состояния.
– Поэтому вот что я тебе скажу, – продолжал Киса. – Если ты не хочешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь, то нужно самой идти, и брать этого быка за рога…
– Ну или как в нашем случае, – перекривила его Кира. – Льва за гриву.
Киса рассмеялся, да так звонко, что Данаката умолкла, и с осуждением глянула на ряд, где они с Кирой сидели. Киса рассыпался в извинениях, но Данаката сказала:
– Минус бал Земле.
Нахмурившись, Кира глянула на Кису, но тот на нее не смотрел.
– Дана! – воскликнул он, вскакивая со скамейки. – Ну как вы можете так поступать с родной стихией!
За что еще Кира уважала Данакату, так это за справедливость. Только вот лишать собственный факультет баллов… Тут можно и не быть такой принципиальной. Насколько Кира знала, другие преподаватели не наказывали вычетом баллов студентов собственной стихии.
Вся эта гонка факультетов с баллами придумалась, кажется, просто для того, чтобы был еще один способ унизить Землю. Так что Кира наступила Кисе на ногу под партой, чтобы тот поменьше нарывался.
Впрочем, тот этого не почувствовал, продолжал заливаться. Когда он закончил, Данаката сказала:
– Минус два бала Земле. За панибратство с преподавателем.
Киса рухнул обратно, с трудом сдерживаясь, чтобы не взвыть от отчаяния. Кира прятала улыбку в ладони, а когда Данаката отвернулась от покрасневшего Кисы, шепнула:
– Прости, Киса, но ты плохой пример в любовных делах.
Сильнее оскорбить его Кира могла, только если бы заявила это на всю аудиторию. Он отпрянул от нее с недовольным лицом, и уставился на Данакату. Кира еле сдерживала смех. Особенно когда Киса, который забыл обиду уже через три секунды, сказал:
– Как же я люблю умных женщин.
Он снова сидел в позе ценителя умных женщин – развалившись на парте, и удерживая голову обеими руками.
Кира была только рада переменить тему, потому что говорить о Лео было как-то… неправильно. Она сказала:
– Как ты можешь так говорить, если я постоянно вижу тебя с Аской?
– Кто… – сказал Киса, нехотя отвлекшись от кафедры. – А! Аска! Нет, тут другое.
Киру удивляло, что Киса никогда с первого раза не вспоминал, кто такая Аска. Ведь судя по тому, как часто он бывал в комнате 437, он ее не забывал.
