человек? Но какой в этом смысл?
— Мир, Летавия. В этом весь смысл — добиться мира.
Мир, в котором не страшно встретить на своём пути человека? Даже мага крови или его пса? Но смогут ли именно они жить в мире? Если всегда жаждали уничтожения тех, в ком течёт эльфийская кровь? Сомнительно.
— Шавион был слаб от голода и жажды, но он нашёл свою пропажу. Коза тоже была очень слаба — она застряла между камней. Он вытащил её, Летавия, помог ей из последних сил, а затем потерял сознание. Я всё видела, пряталась на возвышенности и наблюдала. Доброта живёт в каждом из нас, понимаешь? И именно так всё и должно быть — мы способны помогать друг другу, иначе… Иначе, зачем вообще жить в мире, где нет светлых чувств и добрых поступков?
Где есть одна только война?..
— Кажется, они ушли, — заметила я и поднялась на ноги. — Я тоже пойду.
— Лета…
— Я буду молчать.
— Знаю. Я хочу сказать о другом… Я уверена, что королева покинула нас не просто так, уверена, что она и принцесса живы. Доверься им, Лета, доверься нам — все вместе мы добьёмся мира. Но только, если пустим его в своё сердце.
Я бросила последний взгляд на человека и вышла вон.
Спустя несколько часов я сидела, свесив ноги, на одной из канатных дорог и издалека наблюдала за Изриином и его отрядом. Молодой эльво что-то говорил своим воинам, спокойно и твёрдо. Он не волновался за свой поход, в отличии от меня. Я переживала каждый раз, провожая их на очередное сражение, и не могла ничего с собой поделать. А ещё мне всегда хотелось стоять там, внизу, среди членов отряда эльво, под предводительством Изриина. Хотелось следовать за ним и помогать своему народу. Но всё, на что я способна — это заботиться о травах Витании в её отсутствие.
Изриин повернулся к Ущелью, осмотрел его взглядом, кивнул и отдал эльво команду отправляться.
— Возвращайтесь целыми и невредимыми, — шепнула я, поднялась на ноги и тоже направилась по своим делам.
Теперь мои дни будут наполнены тревожным ожиданием, но, кажется, я знаю, чем можно его немного приглушить.
4. Глава 4
Мастерская Тиариина находилась чуть дальше ответвления с жилой зоной, она проникала прямо в гору, была просторной и захламлённой разнообразным сырьём — эльф создавал бытовые вещи: от обычных тарелок до королевских скамеек, которые украшали коридоры замка. На широких столах, помимо мелкого сырья, безпорядными стопками лежали листы пергаментов с чернильным рисунком той или иной вещи. Тиариин предпочитал трудиться в одиночестве, но недавно Совет Пяти приставил к нему подмастерье, мальчишку на года три младше меня, чтобы тот набирался знаний от мастера. И эльф едва его терпел.
Вот и сейчас мальчишка чуть не налетел на меня, спеша к выходу из мастерской со злыми слезами в глазах. Он остановился, бросил сначала за спину, а затем и на меня зло-испуганный взгляд и грубо выплюнул:
— Он уродлив внутри, как ты снаружи, чёрная виру! Только поэтому вы ладите!
Я с досадой поджала губы и промолчала, впрочем, маленькому эльфу и не требовался мой ответ — после своих жестоких слов, он сразу же ринулся в проход и был таков. Я соврала бы, если бы сказала, что спустя столько лет, привыкла к своему шраму и тому, как к нему относились окружающие. Нет, я по-прежнему не в восторге ни от презрительных взглядов на него, ни от жалостливых. Но мой шрам — это не только боль, он ещё и хорошее напоминание о том, какие люди и их маги крови жестокие. Он — это олицетворение всей войны, всех моих потерь и личной ненависти к людям. Память о том, что я пережила, и не хотела забывать, чтобы при встрече с врагом моя рука не дрогнула.
