— Лета… — прочла я по его губам.
А дальше в комнату ворвались целитель и мать Изриина, всё завертелось, закрутилось. Слёзы счастья и радости смешались с вопросами о самочувствии. Просьбы не напирать — с бескрайней материнской любовью. Безразличие Ниирании — с обязанностью нести пользу своему народу, который лишил её любимого.
Я почувствовала себя лишней, мне стало крайне неуютно в этих ощущениях, и я поспешила вон. К целебному крылу уже направлялись большая часть членов Совета Пяти. Я отошла к дереву, чтобы не мешаться. В мыслях и чувствах творилась полная неразбериха, но свежий воздух, привычные запахи лета и цветов немного успокаивали. Чуть погодя кто-то тронул меня за локоть.
Тиариин.
— Сейчас или никогда, красавица.
Я хорошо понимала о чём он говорит: то, что Изриин очнулся займёт едва ли на весь оставшийся день Совет Пяти, да и большинство эльфов, кроме него. И это отличная возможность для меня. Так они заметят моё исчезновение чуть ли не через пару дней.
Я сомневалась ещё одно мгновение, а затем твёрдо кивнула эльфу.
Всё проходило, как во сне, я едва ли ощущала саму себя. Просто действовала, отринув все мысли и чувства. Нельзя передумать, нужно быть смелой и решительной. Не отступать!
С Тиариином пришлось расстаться на некоторое время, чтобы собрать в сумку необходимые вещи, еду и воду. Человеческие монеты я получила ещё вчера, и даже не спросила откуда они у эльфа. Но это и не важно, главное мне будет чем расплачиваться за ночлег или еду. Карту, что я засунула за пазуху, тоже наспех набросал Тиариин — когда-то они с его наречённой тайно путешествовали по бывшим эльфийским землям. Он так же отметил на ней деревни полукровок, но не знал наверняка целы ли они до сих пор. Я собиралась это проверить, потому что это лучше, чем проводить ночи среди ненавистных людей.
Покидать Ущелье мне предстояло привычным способом, поэтому, закончив со сборами, я направилась к своей пещере. Тиариин был уже там. Он тоже волновался, я заметила это по его дрожащим рукам и тому, как он старательно отводил от меня обеспокоенный взгляд.
— Готова?
— Вряд ли к такому вообще можно подготовиться, — дрожал мой тихий голос. — Но у меня нет другого выхода.
Эльф положил руку на моё плечо и сжал пальцы, вскоре его губы начали читать заклинание, а пальцы другой руки коснулись лба. Я провалилась в темноту.
Я предполагала, что очнусь в полном одиночестве на краю леса недалеко от холмистых полей, как это обычно происходило. Но эльф не ославил меня в этот раз. Он сидел на поваленном ветром дереве и задумчиво глядел вдаль. Моё тело сковала невыносимая тревога, безысходность. То, что эльф здесь и, очевидно, хочет проститься, давало беспрекословную, а тем и просто ужасающую, уверенность, что это действительно правда: другого пути нет. Как и нет его назад. Отныне только вперёд, невзирая ни на что.
— Тяжело тебя отпускать, Летавия, — негромко произнёс эльф. Он посмотрел на меня, встал и подошёл ближе, чтобы помочь подняться на ноги и мне. Настолько серьёзным я видела этого неоднозначного мужчину впервые. — Но твоя цель благородна, а сердце храброе и чистое. Я всегда знал, что ты уникальна, но и это не главное. Важно то, что мы в себе несём, и желание завершить войну, добиться мира любым из способов, превращает нас из мечтателей в тех, кто добивается своего. В тех, кто не терпит, а действует. Мы не ждём, когда судьба смилостивится над нами. Мы сами её вершим.
