Ограбление Медичи - страница 22

– Она красавица, не правда ли? – сказал синьор Траверио.

Халид кивнул, наслаждаясь зрелищем. Всего несколько недель назад его мир казался ему сплошным тупиком. Ему никогда не покинуть улиц своего детства. Ему придется заняться делами текстильной мастерской Бабы и работать там до тех пор, пока он сам не передаст ее своему сыну.

Или, по крайней мере, должен был бы. Но Баба никогда не отличался умением вести дела. Он взял ссуду у Диего де Авилы, кастильского изготовителя красок, который последовал за королевской армией в Гранаду, и продолжил путь на юг уже один, как только обнаружил, что погода северной Ифрикии устраивает его куда больше, чем на родине. Поначалу отношения с Бабой были дружескими: Диего был соседом, и ради сохранения нормальных рабочих отношений он был рад и небольшим, нерегулярным выплатам от Бабы.

А потом все изменилось. Внезапно Диего перестал быть соседом. Он начислял зверские проценты, а в дверь их дома постоянно стучали, требуя своевременной оплаты долга.

Это была идея Халида – отправиться в фундук – таверну, где генуэзские торговцы и купцы заключали сделки в Тунисе, – чтобы найти работу. Баба решил, что это слишком опасно – все знали, что такие места, как фундук, кишели пиратами. Кроме того, не пристало мальчишке разбираться с долгами отца.

Халид все равно пошел. Он уже не был ребенком, и если этот риск стоил того, чтобы спасти бизнес отца, он был на это готов.

Халид решил, что небеса благословили его, когда синьор Траверио, таинственный генуэзский делец, предложил ему работу. Работу, за которую платили достаточно, чтобы Диего больше не докучал им. А самое приятное заключалось в том, что, приняв предложение синьора Траверио, Халид сможет повидать мир. Больше никаких тупиков. Халид согласился в одно мгновение. О чем тут еще думать? Ему даровали будущее, которое послужит на пользу его семье, – будущее, сияющее, как фонарь на башне маяка.

Он был так же глуп, как и Салазар. Теперь Халид это знал. Генуэзский маяк был не волшебнее любой другой каменной глыбы в этом клаустрофобном мире. И с того момента, как он впервые увидел этот маяк, тупики в его жизни стали еще теснее, достаточно тесными, чтобы задохнуться. И в будущем не было никакого блеска, лишь кровь и смерть. Такова была судьба наивного мальчишки, который без лишних вопросов ухватился за первую попавшуюся возможность.

Где-то в глубине склада раздался треск, а затем вопль, полный боли, слишком низкий и громкий, чтобы принадлежать Марино. Халид отвернулся от маяка и взглянул на океан.

Он мысленно принялся считать от пятидесяти до нуля.

Дверь склада с грохотом распахнулась, когда он досчитал до двадцати трех, что было гораздо раньше, чем он предполагал. Изнутри доносился рев зрителей, и на причал хлынули жаждущие крови люди.

Халид вздохнул и расправил плечи. А затем обернулся к толпе. Кто-то подпер дверь склада. Золотой свет горящих ламп выплескивался в прохладную ночь. Халид разглядывал лица окружавших его мужчин, сияющие от возбуждения и выпивки. Он не мог найти Салазара.

Зато Марино стоял впереди и ухмылялся, глядя на Халида. Его лицо все еще было залито кровью, а на ключице красовался синяк, но он, казалось, не замечал своих ран. Его горящие глаза были устремлены на Халида.

За спиной Халида вздымался океан.

– Ты совершаешь ошибку.

Марино лишь насмешливо хмыкнул.

– Я здесь только для того, чтобы забрать свой выигрыш. Не так ли, парни?