Вот, наконец, Криница. По бобровой плотине Леша перешел ручей и остановился у изготовленного им с братом солонца3. Осину они сначала подрубили с одной стороны до середины, пониже. Потом – с обратной стороны, уже на уровне груди. Дерево упало, но осталось висеть на расколовшемся от подруба пне. В верхней толстой части ствола они сделали первое корыто, выдолбив его специально изготовленным для этих целей приспособлением, напоминающим кайло или кирку, где вместо острого шипа было выковано закругленное, в виде отточенной ложки, лезвие. От первого корыта вниз по стволу прорублен желоб до второго корыта в середине ствола. И от второго корыта вниз до кроны, лежащей ветвями на земле, опять прорублена уже совсем узкая канавка. Эти желоба сделаны для того, чтобы дождевая и талая вода стекала из корыт по стволу, просаливая древесину. Ни лоси, ни косули, ни зайцы, для которых изготовлены эти корыта, не любят, как это принято считать, лизать соль. Они любят соленую кору, соленую древесину и даже соленую землю под солонцами. Самой же жгучей соли они побаиваются. Вскоре Леша увидел и свой солонец. Коры на стволе уже не осталось: вся она съедена за год лосями, косулями и зайцами. Травы вдоль дерева нет тоже – все избито, истоптано копытами, часто усыпано катышками «разнокалиберного» помета. От дерева-солонца набиты свежие тропы к логу – на водопой. Ствол дерева вокруг корыт изгрызен, а затем зализан языками так, что древесина блестит словно лакированная. Под стволом осины дикие кабаны нарыли глубокие, в колено, ямы: соль нужна не только травоядным, она является крайней необходимостью и лакомством, в том числе и для диких кабанов, которые с удовольствием высасывают ее из соленой земли, процеживая сквозь зубы. Пройдя до водопоя, Леша увидел на грязи четкие следы волка. Мурашки пробежали по спине. Мальчишка, озираясь по сторонам, достал самопал4, закрепил в скобе у зажигательной щели две спички, подсунул под изоленту спичечный коробок. Самопал был заряжен несколькими крупными самодельными дробинками. Дробь Леша лил уже давно самостоятельно: в коробе с мокрым мелким песком протыкал стержнем вертикальные «шахты», заливал их расплавленным свинцом. Полученные охлажденные стержни резал на равные цилиндрики, которые раскатывал в старой сковороде дном алюминиевой кастрюльки диаметром поменьше. Снаряженные такой дробью патроны не отличались при стрельбе хорошей кучностью, но из-за отсутствия магазинной дроби и такая годилась.
Следы волка как раз вели в ту сторону, куда Леше надо было идти – на Маяк. Постояв в нерешительности, мальчик осторожно пошел по следам волка, держа самопал наготове. Солнце уже светится в кронах деревьев, лес наполнен щебетом птиц, радостно встретивших рассвет. Где-то недалеко, вдоль лога, прохоркал запоздалый вальдшнеп. На лугу несколько раз гортанно прокричали журавли. Вдруг со стороны Маяка послышались одинокие, редкие сначала, а потом более частые, активные голоса лающих собак. Леша остановился, затих. Лето – охота закрыта. Да еще здесь – запретная для охоты «зеленая зона». Откуда собаки? Вскоре лай собак перешел в частый набат-гон. Гончие взяли след и гнали зверя по Бобовкам в районе большой поляны, куда и шел Алексей. Забыв про волка, Леша взволнованно прислушался к лаю собак: лай из гона превратился в облаивание зверя на месте, и Леша понял, что собаки работают вдвоем по крупному зверю, скорее всего, по лосю или секачу. Из злобного, на высоких тонах лая, голос собак периодически переходил в равномерный гон, и опять, остановившись, в визгливое облаивание на месте. Не замечая комаров и оводов, нещадно атакующих со всех сторон, Леша настороженно слушал голос погони, голос преследования, голос охоты. Легкий озноб пробежал по спине: кто же это обнаглел? А может, это все же бродячие собаки? Голос собак то приближался, то удалялся, и Леша догадался, что собаки кружат зверя вокруг поляны, которую называли Микитовой.
