– Ну шо окаменел, Александр? Пошли дальше тебя оформлять. Надо сегодня этот вопрос закрыть.
Вечером, выйдя из душа и удовлетворенно раскупорив припасенную для себя бутылочку пива, Мусин набрал, наконец, странный телефонный номер, по которому, как утверждал в своем пламенном послании друг детства Валера Сергеев, его можно было застать в любое время суток.
Семёну Марковичу было чем порадовать друга: все документы на студента Королькова были готовы, а послезавтра парень должен был в качестве медбрата выйти на первое дежурство в отделение неотложной хирургии четвертой городской клинической больницы, которым руководил профессор Мусин.
Ответили сразу – связь была отменной.
– Полковника Сергеева, пожалуйста.
– Кто спрашивает? – поинтересовался голос в трубке.
– Профессор Мусин из Новосибирска.
– Одну минуту, – деликатно, но твердо сказал голос. – Полковник только вышел из операционной, размывается, придется обождать.
В течение некоторого времени Мусин слышал на том конце провода какие-то пощелкивания и приглушенные разговоры явно негражданского содержания, а потом в трубке заорал знакомый голос:
– Сёма-а-а-а! Ну наконец-то! Дорогой ты мой! Как дела?
– Валерка! Привет! – радостно воскликнул Мусин.
– Сёма, как вы там?
– Валерик, да все нормально, вот в отпуске были с Суламифью, ездили в санаторий…
– Органы движения лечили? – захохотал собеседник. – Не рановато ли, Семён?
Обоим было чуть за пятьдесят.
– Да ну тебя, – слегка смутился профессор. – Как сам-то?
– Да что мне сделается, Сём? Работаю, как собака, пукнуть некогда. Раненых до х…
– Все так серьезно, Валерик? – осторожно спросил Семён Маркович, помнивший и соседскую бабу Фиру, появившуюся в пятьдесят четвертом невесть откуда, у которой под порогом всегда стоял узелок со всем необходимым для этапирования, и то, как в их семье говорили на подобные темы – тихо и аккуратно.
– Да, Сёма, очень серьезно, – ответил полковник. – Нас ждет огромный пожар. Эти масштабы трудно даже представить.
Мусин только охнул в ответ и перевел разговор на другую тему:
– Валера! Ну, я докладываю: парня сегодня восстановили, сразу на пятый курс.
– Сёма! Молодец! Спасибо тебе, родной! Я тебе говорю, пацан отличный просто! Все на лету схватывает. Я ему, конечно же, предлагал на сверхсрочную и все такое, только нахрена ему это надо? Ему учиться надо, да поскорее!
– Ну все, Валер, все, будет учиться и у меня в отделении работать! Согласен, говорит, на ночные дежурства.
– Он такой, Сашка-то, да! – снова экспрессивно воскликнул полковник. – Уехал, так я без него, как без рук, ей-богу! Привет ему от меня передай обязательно!
– Передам, передам, Валер, – вставил Мусин.
– Как решили проблему с этой вашей старой б…? Это что же такое там у вас на гражданке-то творится, а? – возмущенно продолжал Сергеев. – Всякая б… такому парню чуть всю жизнь не переломала! Ты бы пошел, что ли, сам ее… – тут полковник выдал столь откровенную тираду, что у профессора Мусина, слывшего в узком мужском кругу преподавателей мединститута пошляком и циником, зарделась обширная лысина. – А то что же, пацану двадцатилетнему ее…, что ли? Сам подумай, Сёма!
– Валерик, Валерик! – перебил разошедшегося полковника Мусин, увидев стоящую в дверях супругу и испугавшись, не слышно ли оттуда Валеркиных воплей, явно не предназначенных для ее ушей. – Шо ты таки орешь, как на Привозе? Вот Суламифь тут рядом, трубку из рук рвет…
