Октябрический режим. Том 1 - страница 56

Задуманная Треповым провокация, может быть, и удалась бы, но путь диктатуры Государю был, вероятно, не по душе, поскольку выбор между диктатурой и созданием Думы был сделан раз и навсегда в пользу Думы еще при издании Манифеста 17 октября. «Акт 17 октября дан мною вполне сознательно, и я твердо решил довести его до конца», – говорил Государь.

Как бы то ни было, ген. Трепов задумал добиться кадетского правительства. 6.V он стал обсуждать эту идею с министром финансов В. Н. Коковцевым, причем на возражения своего собеседника прямо сказал: «Вы полагаете, что ответственное правительство равносильно полному захвату власти и изъятию ее из рук монарха с претворением его в простую декорацию».

Понимая это, Трепов тем не менее начал переговоры с кадетами об образовании нового правительства. Через посредство американского репортера Ламарка он пригласил лидера кадетов П. Н. Милюкова на встречу, которая состоялась в ресторане Кюба.

Эта историческая беседа известна со слов самого Милюкова и выглядит удивительно.

«Ген. Трепов встретил меня словами: позвольте начать с рекомендации самого себя, чтобы убедить вас, что я совсем не похож на то пугало, каким меня обыкновенно считают.

Я ответил генералу, что по моей профессии историка я умею отличать легенды от фактов.

Ген. Трепов приступил затем к самохарактеристике. Он – не политик. Он простой солдат. Но он глубоко предан Государю, и желание помочь распутать настоящие затруднения сделало его политиком поневоле. Он прибавил к этому, что его роль в данном случае – роль простого граммофона. Он выслушает меня и передаст мои слова по прямому назначению.

Затруднения, по его мнению, чрезвычайно велики. А потому и меры для преодоления их должны быть чрезвычайные. Когда дом горит, то выбор может быть только один: или сгореть в нем, или рискнуть на скачок с пятого этажа, хотя бы с риском сломать себе ноги.

Таким рискованным, но неизбежным прыжком и казалось генералу обращение к кадетам».

Когда Милюков намекнул, что Государь не очень-то рад обновлению государственного строя и готов вернуться к прежнему режиму, то Трепов уверил собеседника в обратном, со ссылкой на некие письменные доказательства. «Он даже прибавил, что толки о личной роли графа Витте в издании этого документа являются преувеличенными и что в действительности предложения графа Витте шли не так далеко, как пошел манифест 17-го октября. «Но, – прибавил он, – надо же принять во внимание, с каким трудом приходится отстаивать раз взятую линию, какие влиятельные круги и с каким упорством настаивают на отказе от избранного пути»».

Затем Милюков поставил собеседнику ряд условий, на которых кадеты могли бы войти в состав министерства: всеобщая амнистия, отмена смертной казни, снятие исключительных положений, смена наиболее непопулярных губернаторов, реформа Г. Совета, всеобщее избирательное право, аграрная реформа по программе партии народной свободы. Со многими пунктами Трепов согласился. К удивлению Милюкова, генерал даже считал возможным провести принудительное отчуждение земель при условии возмещения из казны разницы между «справедливой оценкой» и рыночной стоимостью земель, а также объявления о реформе Высочайшим манифестом. Что до амнистии, то Трепов не допускал ее применительно к бомбистам: «Нельзя оставлять на свободе диких зверей».

Все 7 милюковских условий Трепов записал на клочке бумажки. Затем генерал «потребовал» от собеседника список будущего министерства. Немного пококетничав («не готов ответить»), Милюков продиктовал свои «соображения о возможных кандидатах». Список состоял исключительно из кадетов. Председателем Совета министров предполагалось одно из трех лиц – Милюков, Петрункевич, Муромцев. Фамилия Милюкова стояла и напротив слов «внутренних дел». Министры военный, морской и Императорского двора назначались бы Государем, но Милюков настаивал на отставке генерала Редигера.