Как правило, ораторы на свой лад излагали аграрную программу своей партии, но звучало и независимое слово. В основном возражали не против принудительного отчуждения, а против других частей предлагавшейся реформы, особенно против принципа аренды. Целый ряд ораторов указывал на необходимость частной собственности на землю, что не только соответствует желанием крестьян, но и будет способствовать эффективности их хозяйства. Невыгодно вкладывать удобрения в землю, которая завтра перейдет к кому-то другому. «Дайте крестьянину в собственность десятин 10 пустыря, через 10 лет он из них сделает 10 десятин огорода, а сдайте ему в аренду эту землю, поставьте еще чиновника, который бы смотрел за тем, кто будет обрабатывать землю, сам ли хозяин или, может быть, не батрак ли, то из 10 десятин огорода получится 10 десятин пустыря». Особенно выступали за частную собственность представители окраин, где было не общинное, а личное землевладение.
Разъяснения Стишинского и Гурко
Совет министров немедленно выступил с возражением против проекта 42-х. Для этого в Думу были направлены главноуправляющий землеустройством и земледелием А. С. Стишинский и товарищ министра внутренних дел Гурко.
Гурко попытался узнать, на каких основаниях он должен будет возражать, но ответом Стишинского было: «Извольте возражать завтра утром, а что вы скажете, дело ваше». Гурко проготовился к выступлению всю ночь, а наутро (19.V) узнал от Столыпина, что тот собирается выступать сам. Гурко был раздосадован. «Во-первых, – вспоминал он, – на кой черт я целую ночь сидел за составлением речи, а во-вторых, я и по существу не без удовольствия предвкушал возможность публично помериться с теми дилетантами, которые выступали по этому вопросу в нижней палате». Помогла ссылка на поручение Горемыкина, однако Столыпин попросил, чтобы оратор говорил не от министерства внутренних дел, а от себя лично.
Стишинский позаимствовал значительную часть своих доводов из как раз вышедшей книги Ермолова «Наш земельный вопрос». Получилось очень убедительно, к тому же оратор умел выражаться ярко и образно. Речь Гурко была слабее, почти без цифр, зато он применялся к понятиям депутатов-крестьян.
Сущность обоих выступлений заключалась в том, что принудительное отчуждение земель даст крестьянам очень ничтожную прирезку (Стишинский говорил о чуть более 1 дес., Гурко – о 4 дес.) и в то же время на них же пагубно скажется уничтожение частных имений. Представители правительства рекомендовали осуществить другие меры разрешения аграрного вопроса – улучшение условий землепользования, расширение крестьянского землевладения через крестьянский банк, широкая постановка переселенческого дела (Стишинский) и закрепление надельной земли каждого крестьянина в его частную собственность (Гурко).
Выступавший следом Герценштейн невольно раскрыл цель, для которой его партия хотела решить аграрный вопрос, – срочное воздействие на народные умы. «Сейчас пожар, его надо тушить», «Чего же вы теперь ожидаете? Вы хотите, чтобы зарево охватило целый ряд губерний?! Мало вам разве опыта майских иллюминаций прошлого года, когда в Саратовской губернии чуть ли не в один день погибло 150 усадеб?! Нельзя теперь предлагать меры, рассчитанные на продолжительный срок, необходима экстренная мера, а принудительное отчуждение и есть экстренная мера!». С тех пор слово «иллюминации» стало крылатым.
