Октябрический режим. Том 1 - страница 66

После этих заседаний имена Стишинского и Гурко стали в левых газетах нарицательными. Напротив, на консервативном съезде уполномоченных губернских дворянских собраний появление В. И. Гурко было встречено громкими аплодисментами; сам же он назвал это чествование самой приятной минутой своей жизни.

Угроза бунтом

Характерной чертой речей были призывы к спешности в проведении аграрного законопроекта. «Иначе встанет народный мститель и тогда вместе с виновниками народных бедствий погибнут случайно и друзья народа».

Великолепный ответ дал Стахович, оказавшийся последним из ораторов по аграрному вопросу. Как всегда оригинальная речь придала финалу прений неожиданный оттенок.

«страшную ответственность кладут на Думу все те, кто с кафедры призывают к самоуправству народному, говорят, как сегодня еще, что надо перейти к силе и пусть-де падет эта кровь на виноватых. Эта пролитая нами и братьями нашими русская кровь польется не за родину, а в ущерб ей и в горе! Пусть же ляжет она на совесть тех, кто прославляет насилие, подбивает омраченных, нетерпеливых и раздраженных». Если бы народ действительно требовал всего под угрозой «разнести всю Россию в щепки», то Дума должна была бы ответить ему: «молчи! это крик народа безумного, народа-преступника. […] И ты, народ – преступник, если грозишь кулаком, если поднимаешь руку на родину, которая принадлежит не тебе одному и не наше только достояние; 1050 лет бесчисленные поколения завоевывали и созидали ее кровью и потом, трудом и молитвой, и завещали ее не одному нашему буйному поколению, а и всем тем, кто еще придет […] Никогда, ни во хмелю, ни в ярости нельзя замахиваться топором на родину. Она – мать». Но народ, по убеждению оратора, и не угрожает уничтожить Россию, понимая, что все требует времени.

С другой стороны, Стахович осудил и позицию правительства, сравнив Россию с баржей, завязшей в песке. Народ поможет ее вытянуть, но надо дать ему место, возможность помочь, а правительство отвечает: "Это безусловно недопустимо". Оно тянет "баржу" назад, и кто бы ни победил, оно или народ, "барже-то грозит поломка или крушение… Нельзя ее так рвать! Надо о ней побольше думать при всех наших спорах. Нашим лозунгом должна быть всегда польза государства, которое в нужде и в опасности».

Итог прений. Аграрная комиссия

На этой оригинальной речи запись ораторов была исчерпана и предварительные прения по записке 42-х окончены. Дума выбрала комиссию из 99 человек, которым и предстояло разработать аграрный законопроект, так как кадетский проект не являлся законопроектом, а был лишь сводом основных положений.

Сами аграрные прения оказались, таким образом, достаточно бессмысленными. И без них можно было догадаться, что кадеты и левые выскажутся в духе аграрных программ своих партий, а представители окраин, где нет общинного землевладения, будут требовать сохранения частной собственности на землю по крайней мере для своих краев. Немногие здравомыслящие – кн. Волконский, Способный, Варун-Секрет, – говорившие что-то дельное по сути аграрной реформы, иные даже о вреде общины, не могли, да едва ли и надеялись, переубедить тех, кто смотрел на мир сквозь призму партийной программы. Речи говорились для избирателей, для страны, чтобы показать, что Дума заботится о самой главной народной нужде.

Прения в аграрной комиссии отличались крайним радикализмом. Председатель комиссии А.А. Муханов даже не счел возможным обсуждать вопрос о принудительном отчуждении, а предложил высказаться лишь о границах такового отчуждения. Лишь небольшим числом голосов прошло предложение не отчуждать огороды и сады. Предлагали прекратить все сделки на землю, включая дарение и наследование. «…становилось страшно, страшно, гг., не за помещичьи интересы, а страшно за состояние и судьбу государства», – вспоминал Н. Н. Львов. Всего комиссия заседала 9 раз, и к 26.VI успела только рассмотреть разряды земель, которые подлежат принудительному отчуждению.