Октябрический режим. Том 1 - страница 74

Сначала при обсуждении запроса о конфискации ряда левых газет Гомартели заметил: «Посмотрите, господа, с каждым днем доходят до нас слухи, что славное войско наше пробуждается. Совесть и честь русского человека заговорили и в этом войске, и оно найдет в себе достаточно силы и энергии, чтобы смыть с себя кровь своих братьев».

Неожиданно за русское войско заступился демократ-реформист Федоровский, бывший артиллерийский офицер, отметив в словах Гомартели «и незаслуженную обиду, и великую неправду».

Затем инициативу перехватил Седельников, уже прославившийся скандальными заявлениями от лица казачества. Еще в день открытия I Думы депутат произнес с балкона кадетского клуба речь, принеся слушателям «покаяние» за все казачье сословие. При первом обсуждении (2.VI) в Думе запроса о призыве на службу казачьих полков 2-й и 3-й очереди для выполнения полицейских обязанностей – обысков, арестов, «экзекуций», охраны заводов и усадеб – Седельников сказал, что казаки действуют против мирных манифестантов, но не мешают черносотенцам при погромах – «стоят и смотрят». От лица казачества оратор утверждал, что оно тяготится этой ролью. Тогда в «Новом времени» появилось письмо четырех донских депутатов о том, что их сочлен не имел права говорить от лица всего казачества. Возразил в Г. Совете и казак Денисов.

Теперь запрос обсуждался повторно, и прения о роли казачества развернулись во всю ширь. Например, публицист Крюков (по некоторым сведениям – настоящий автор «Тихого Дона»), депутат от области Войска Донского, сказал, что казаки вымуштрованы и превращены в зверя с помощью особой системы, «беспредельно подлой системы натравливания, подкупа, спаивания, преступного попустительства, безответственности».

После его речи произошло неожиданное. На трибуну поочередно вышли казачьи урядники – И. М. Васильев, Куркин и Савостьянов. Они сообщили, что казаки на свою долю не ропщут и намерены служить, раз Государю Императору было угодно их призвать. По словам Васильева, они «только ропщут на крамольников, которые поселяют смуту и расшатывают устои государства и этим вынуждают правительство мобилизовать войска». Мимоходом оратор рассказал о просьбе своих избирателей – передать революционерам, «чтобы они оставили свою опасную игру, которая ведет Россию на гибель. Поиздевались и достаточно… и если не перестанут, то терпение лопнет и всколыхнется православный тихий Дон и с чувством долга отзовется на призыв Монарха он».

Казаков поддержал только присяжный поверенный Скворцов, депутат от астраханского казачества. Он признал, что его избиратели не желают требовать роспуска 2-й и 3-й очереди. «Если они хорошие казаки, как и хорошие воины, они должны быть верны своей присяге… А если казак послушается вас, он будет плохой воин».

Остальные депутаты принялись травить урядников-протестантов. Возражали, главным образом, казаки – Выдрин, Араканцев, Седельников. Прозвучали подозрения в том, что урядники действуют по чьему-то приказу.

Затем запрос был принят единогласно.

Объяснения Соллертинского и Макарова

В конце июня Г. Дума получила целый ряд ответов на свои многочисленные запросы. Одни министры (Горемыкин, Редигер) предпочитали отвечать письменно, другие (Щегловитов, Столыпин) – через своих товарищей.

С изумительной добросовестностью представил разъяснения по 7 запросам товарищ министра юстиции Соллертинский (30.VI). Он очень скрупулезно разобрал происшествия, которых касались запросы, не поленившись зачитать даже отрывки из показания одного из участников событий, крестьянина-арестанта. Объяснял товарищ министра все, вплоть до таких мелочей, что конвойный не мог ударить арестанта через форточку, поскольку прутья решетки не пропустили бы ружейного приклада. Попутно Соллертинский сообщил членам Г. Думы несколько юридических аксиом («Суд есть единственно компетентный истолкователь закона в применении к разрешаемому им делу»).