Октябрический режим. Том 1 - страница 81

Законопроект об отмене смертной казни был крайне лаконичен:

«§ 1. Смертная казнь отменяется.

§ 2. Впредь до пересмотра уголовного законодательства, во всех случаях, в которых действующими законами установлена смертная казнь, она заменяется непосредственно следующим по тяжести наказанием».

Прилагалась краткая объяснительная записка.

Маклаков, находивший, что все законодательные предположения I Думы «доказывали трогательное незнакомство с жизнью», этот законопроект считал «технически никуда не годным». Казни назначались, как правило, в силу ст. 17 Положения об охране, предоставлявшей административным властям право изъять любое дело из ведения общего суда и передать военному. Поэтому, по мнению Маклакова, Думе следовало бы принять законопроект об отмене ст. 17, а принятая «эффектная, но бесполезная декларация, чтобы не сказать декламация» как раз этого главного зла и не коснулась бы. «Вот результат закона, так много обещавшего; он не спас бы ни одной жизни казнимых».

Будучи уведомлены Г. Думой об этом законопроекте, министры (морской Бирилев, военный Редигер и юстиции Щегловитов) попытались протянуть время, попросив в соответствии со ст. 56 Учр. Г. Думы отсрочку в один месяц для внесения собственного проекта. Возможно, по истечении месячного срока Думу предполагалось распустить на летние каникулы, как предположил один из ораторов.

Трудовики (Якубсон, Аникин, Аладьин) предложили немедленно приступить к обсуждению этого закона. Якубсон сообщил, что «страна находится на пути революции и Дума – один из этапов этой революции. А потому Дума должна найти возможность бороться с той силой, которая изыскивает способы для уничтожения тех, которые доставили нам возможность явиться сюда». Аладьин заявил: «Каждый раз, когда идет вопрос о той или иной мере давления на русский народ, о том или ином средстве туже затянуть петлю на его шее, наше министерство никогда не запаздывает». Потому недостаточно осудить министерство в формуле перехода к очередным делам. «Где столкнулись два врага, который разойдутся только после того, как один из них останется мертвым на месте…», – оратор не закончил, так как председатель его остановил, и затем пояснил, что это была лишь метафора. «Давно пора поставить вопрос: кто из нас, мы или министры?».

Кадеты снова сумели успокоили своих неистовых друзей с левых скамей. «Вы, – сказал Петражицкий трудовикам, – хотите превратить нас в самозванных узурпаторов, а это собрание в незаконный митинг». «Не стоит, господа, волноваться», – закончил оратор. По предложению кадетов Г. Дума ограничилась принятием мотивированной формулы перехода к очередным делам, в которой говорилось, что Дума требует приостановки смертных приговоров и что теперь, когда решается вопрос об отмене смертной казни, дальнейшее исполнение смертных приговоров «в глазах страны будет не актом правосудия, а убийством».

Месячный срок истек, и 19.VI Г. Дума приступила к рассмотрению своего законопроекта по существу. Правительство высказалось против, указывая на разгул террора. «Отмена смертной казни для политических преступлений при таких условиях была бы равносильна отказу государства всемерно защищать своих верных слуг», – сказал Щегловитов.

Министр юстиции сошел с трибуны под обычные крики об отставке. Следующим вышел говорить главный военно-морской прокурор, причем депутаты кричали: "Не будем слушать. Не надо. Кто такой? Фамилия?". Когда же председатель передал слово всеми ненавидимому главному военному прокурору Павлову, депутаты подняли страшный шум, крича: «Вон! Вон! Палач! Убийца! Кровь на руках! Вон! Палач!».