Только через много лет, уже старшеклассником, Олежка узнал, какова была настоящая фамилия тренера, и то, что он к тому времени уже стал известным бардом. Но эта ошибка была сущим пустяком по сравнению с той, которую он мог бы совершить, оставшись в его секции. Потому, как сосем не мужское это дело, заломив руки, жеманно выписывать пируэты на льду.
Паровая машина времени
Запах паровозной гари врывается в купе.
– Кто это там опять открыл окно? А ну-ка немедленно закройте. Сейчас всё бельё сажей покроется!
Бабуля грозно смотрит наверх и грозит им пальцем.
– Вот паршивцы!
Они едут на Кавказ. Вся семья в сборе. Олежка с братом, лёжа на верхних полках, пристально вглядываются в мелькающие за окном пейзажи.
– Мой трактор!
– Моя корова!
– Мой мотоцикл с коляской!
Главное – увидеть что-нибудь раньше другого и успеть назвать его первым. И оно тут же становится твоим. Это страшно увлекательно.
За окном проплывают сельские дома, фруктовые сады, поросшие деревьями лощины, извилистые речи и вздымающиеся над ними мосты. У переездов стоят автомобили. Тут важно не зевать и, выхватив взглядом самый большой из них, успеть присвоить его себе. И хорошо, если это будет какой-нибудь грузовой кран или тягач с прицепом. Весомая прибавка к твоей копилке дорожных трофеев.
Брату скоро наскучивает это занятие, он поворачивается на спину и прикрывает глаза.
– Ну, давай ещё, – упрашивает его Олежка. – Хочешь, я тебе свой танк на постаменте уступлю?
Тот неумолим. Снизу доносится запах варёной курицы. Значит, опять кормёжка. Есть совершенно не хочется, особенно эти яйца вкрутую. Он неохотно спускается вниз. Оттягивая до последнего предстоящую трапезу, не спеша наблюдает, как два сахарных кубика, осыпаясь и тая, медленно растворяются в стакане с чаем. Вот на дне остаются лишь две маленькие светлые горки. Теперь можно, взявшись за удобную ручку, осторожно поворачивать серебряный подстаканник и под разными углами внимательно разглядывать рельефные башни Кремля, отчеканенные на его стенках. Основательный и массивный, он надёжно удерживает в себе тонкостенный стакан. Рывки паровоза и ритмичный стук колёс на стыках рельсов сказываются лишь на приглушённом дребезжании в нём чайной ложечки. Кстати, на черенке у неё тоже любопытный рисунок, надо бы рассмотреть его поподробнее.
Мать недовольно поглядывает на него. Брат давно покончил с бутербродами и котлетой и уже забрался в своё гнездо, а он всё ещё о чём-то размышляет.
– Хватит мечтать, ешь, давай!
– Он ещё горячий.
– Не выдумывай!
Этот вагон не напрасно называется мягким. Здесь есть ещё и купейный и плацкартные, но в них жёсткие полки. А здесь сидеть очень приятно, и даже без матраца. Олежка чувствует свою сопричастность к этому комфорту и немного гордится этим. Потому, что, если бы не его великодушие, тряслись бы они в купейном. Почему великодушие, спросите вы. А всё очень просто.
На семейном совете встал вопрос о том, какие билеты покупать.
– Выбирай, – сказали ему родители. – Или мы едем в мягком вагоне, или покупаем тебе велосипед.
Первый класс он, памятуя о данном ему перед школой обещании и стараясь изо всех сил, закончил без четвёрок. Велосипед, конечно, очень хотелось, но можно было и потерпеть до следующего года. Тем более, что ездить на нём предстояло только ему одному, тогда как в вагоне ехали все.
– В мягком, – натужно посопев, выдавил из себя Олежка.
