– Батюшка-а, – укоризненно протянула Любомира, покосившись на отца.
– Что, лапушка? Батька твой дело говорит.
– Война – не прогулка, князь Володислав. С неё не уйдёшь, утомившись, – сдерживая раздражение, ответил Свенельд.
– Не ворчи, Володислав. Помогу я твоему зятю, – добродушно сказал Игорь. – Глядишь, до зимы управится. Сколько тебе надобно, воевода, – две, три сотни?
– Благодарю за щедрость, княже. Но, думаю, справлюсь и сам.
– Справишься сам? С чего бы вдруг? – Князь с любопытством посмотрел на Свенельда.
– Я не привык жить надеждой и ожиданием, – невозмутимо заметил Свенельд. – А потому не сидел сложа руки. С роденцами мне удалось договориться миром. Они обещали дать людей для осады Пересечена. О том я тебя уже извещал, княже. А намедни мне повезло найти ещё отважных воинов, жаждущих добычи в честной брани. Так что незачем отвлекать твоих гридней.
– Что ещё за отважные воины? О ком речь?
– Конная сотня касогов во главе с Истром.
– Касоги? – Игорь недоумённо посмотрел на Гумзага.
– Княжна Аминат позволила, князь Киевский, – поспешно сказал толмач Гумзага.
– Ты позволила? – теперь и княжич Олег изумлённо поглядел на сидящую рядом жену.
Аминат улыбнулась безмятежно и ответила:
– Да, – и так как молодой супруг продолжал смотреть непонимающе и даже возмущённо, впервые слыша о самодеятельном поступке жены, Аминат добавила: – Пока рядом мой ладо, люди не надобны. Ты есть мой защитник. Я отпустить Истр…
Взгляд касожской княжны светился искренней нежностью. Обвинить её в непослушании было невозможно. Не зная, что сказать, княжич Олег нервно дёрнул кадыком и отвернулся, уставившись в блюдо перед собой. Ольга в этот миг невольно вспомнила, как мазала губы Аминат маслом на свадьбе, наделяя молодую даром красноречия и убеждения, и подумала, что сей обычай не так уж бесполезен.
– Не был бы тебе тестем, Свенельд, позавидовал бы твоему умению договориться с жёнами, – съехидничал Володислав, а Любомира вновь сверкнула очами в сторону отца и, кажется, даже стукнула его под столом ладонью по колену.
– Порой стоит задуматься и понять, чего надо людям. И дать им того, прежде чем брать своё. Это правило не только с жёнами договориться помогает. Разве столь славному правителю, как ты, о том не ведомо? – насмешливо спросил Свенельд. А Гумзаг что-то громко произнёс по-касожски, дополняя слова воеводы.
– Орлам не пристало сидеть в курятнике. Так говорят касоги, князь Володислав, – спешно перевёл толмач.
– Касоги пойдут на войну лишь из желания воевать? – неприятным голосом осведомился Игорь.
– Разумеется, нет, княже. Всё, что мы возьмём в бою, – поделим, как и положено.
– А ты-то сам чего желаешь, воевода? Молви прямо, мне недосуг раздумывать и гадать о том.
– У меня почти всё есть, – Свенельд улыбнулся и развёл руками. – Добрая служба под рукой прославленного князя. Верная дружина. А теперь вот и любящая супруга имеется. – Он посмотрел на Любомиру, улыбнулся ещё шире, а молодая жена просияла в ответ. – Чего мне желать? Если только вот того, чтобы всё собранное с люда, живущего на полдень от Родня, то есть за рекой Рось, было бы моим не на половину, а единолично. Не навсегда, а на разумный срок – пяти грядущих зим… Прочая дань – моя лишь в той её части, что кормит дружину, как и прежде. В свою очередь обещаю, что никто не посмеет чинить препятствие княжеским ладьям на пути в Царьград вплоть до порогов.
