На его глаза набежали слёзы, и он, не привыкший показывать свои чувства, быстро вышел вон. Его мать была довольна, о девчонке Вересовых теперь можно забыть и заняться делом, не требующим отлагательств.
Алексей пришёл в свою комнату, закрыл дверь и взглянул в зеркало. Он увидел, что по его щекам текут слёзы и быстро вытер их рукою. Он снова чувствовал себя слабым, он не справляется с тяжестью, навалившейся на его семью, и понял, что ошибался – он ещё не взрослый, он лишь высокий подросток, возомнивший себя подобием своего отца.
– Хватит лить слёзы, берись за дело, в доме полно работы, которую требуется сделать, – строго сказал он своему отражению.
А что же Елена? Она так испугалась прихода Вересова, что решила оставаться в своей комнате. Она не знала, с чем он приходил к ним в дом и чего хотел, но сам факт насторожил её, и теперь она считала, что стоит только ей выйти за ворота, как он и её убьёт. Тем более, что мать во всеуслышание обвиняла его в преступлении и так оскорбляла, что у девочки не оставалось сомнений, что их сосед – самый ужасный человек в округе. Марью Ефимовну особо не волновали чувства дочки, она была в комнате и не мешала ей разрабатывать свой план, к тому же ей действительно не хотелось, чтобы дочь принималась жалеть их врага, пусть в её голове сформируется его образ, как отъявленного негодяя. Только через месяц Елена перестала со страхом выходить за порог, и одна всё же никогда не выходила из дома, хоть её брат и пытался внушить ей, что опасаться ничего не стоит, но она не верила.
Однажды за обедом она спросила у матери:
– Матушка, скажите, если отца теперь нет с нами, то я никогда не выйду замуж за графа?
В её синих глазах стояли слёзы и готовы были уже скатиться по щекам, вопрос о замужестве волновал двенадцатилетнюю девочку, и она страшилась за свою судьбу.
Мать улыбнулась и погладила её по головке:
– Что ты, милая! Я всё сделаю, чтобы ты вышла только за графа! Потому что ты достойна только самого лучшего. Когда ты подрастёшь, мы поедем в Петербург, и я отыщу тебе самого лучшего мужа!
Девочка засияла, кинулась к матери и поцеловала её в щёку.
– Скажи, Елена, тебе совсем не жаль нашего отца? – спросил Алексей, видя, что сестра не особенно переживала кончину Павла Петровича, пусть и неблизкого ей, ведь её воспитанием занималась мать, но всё же родного человека.
– Батюшка сейчас в раю, и он ни о чём не тревожится и не страдает, так говорила бабушка об умерших, – она посмотрела на брата чистыми невинными глазами и продолжила, – так зачем же переживать о тех, кого нет с нами? Я права, матушка?
– Конечно, права, дитя моё! Ваш батюшка был чистым ангелом и теперь живёт на небесах, в раю. Его душа, наконец-то, спокойна.
Алексею уже давно не нравилось, как мать воспитывает сестру, она растёт избалованной и бессердечной, не проявляя к другим ни сочувствия, ни участия. Она училась поучать слуг, отдавать приказы и даже копировала тон и голос матери. Он пытался приучить её к чтению, но она сбегала и жаловалась матери, что брат заставляет её целый час сидеть на одном месте.
– У меня всё болит! И глаза уже ничего не видят от этих книг! – плакала она, хватаясь за подол платья Марьи Ефимовны.
Та больше всего не любила истерики и слёзы, и поэтому разрешала дочери пойти прогуляться вместо чтения поэмы или рассказа. Она не считала, что девочка должна быть особенно грамотной, чтобы выйти замуж. Вот если у девушки нет ни ума, ни красоты, ни обаяния, то ей стоит заниматься учёбой, чтобы компенсировать свои недостатки, а ежели она с хорошим приданым и обладает приятными чертами лица, то образование не всегда необходимо, а даже вредно, ведь сидя над книгами, она теряет способность флиртовать и нравиться мужчинам.
