– Да, о чем же мне с гриднями молвь творить, князь? – Ольга вскинула на него удивлённые глаза.
– Не знаешь что ли, о чём красны девицы с удалыми молодцами ночами шепчутся, – нетерпеливо сказал князь.
– Как берёзка с дубом ветвями сплетались, а лебедушка с соколом крыло о крыло в облаках кружились? – усмехнулась Ольга
– Ну, хотя бы. Уж всяко не о мечах булатных да об утехах ратных, – подхватив её тон, ответил князь.
– Вот об этом мне как раз занимательней перемолвиться будет, – вздохнула Ольга и равнодушно добавила. – А басни я пятилетней слушать любила. Ныне скучно мне. Слушаю, а позабыть не могу, что лебёдушке-то с соколом одним путём кружиться – добычею в острых когтях.
– Ах, вот оно как, – князь повернул голову и внимательно посмотрел на девушку. Но Ольгино спокойное лицо и вновь потупленный взор ничего, казалось, не выражали.
– Значит, любишь о делах ратных послушать? – князь опять благодушно улыбнулся.
– Не только. Земли заморские, люди там живущие, их нравы – вот, что всего мне занимательней, – Ольга остановилась. – Мы на месте, князь. Вот она – ракита. Позволь, поклонюсь матушке.
Чуть в стороне от тропинки, шатром раскидывая гибкие ветви с узкими, нежно шелестящими, золотыми листьями, вздымались на высоту почти десяти саженей выросшие от одного корня пять тонкоствольных красавиц ракит – два дерева склонялись через тропинку, свешивая ветви в обрыв над рекой, ещё два – вдоль тропинки, в разные стороны, а последнее, самое крепкое и ровное – стояло стражем у опушки леса. Нижние веточки всех деревьев были перевязаны множеством цветным лоскутков – за каждым поклон-просьба, у корней лежали подношения – каравай и бочонок – дань сегодняшней свадьбы.
Ольга приблизилась к деревьям, опустилась на колени – плащ окутал-обрисовал тонкий стан, светлые волосы рассыпались по спине и плечам – развязала и положила на землю между стволами рушник с пирогами и осталась недвижимой на несколько мгновений, прижавшись щекой к стволу ближайшей ракиты. Князь тем временем скинул с себя и расстелил под ветвями у самого берега плащ, и когда Ольга поднялась с колен и повернулась к нему, приблизился к девушке и, коснувшись руками рассыпавшихся прядей, легкими поглаживающими движениями принялся убирать их Ольге за спину.
– А я много могу тебе о землях заморских поведать, – вкрадчиво сказал он.
Его лицо было почти напротив Ольгиного – князь не сильно превосходил её ростом – взгляд тающим маслом растекался по Ольгиному лицу, шее, глаза светились затаённым предвкушением – как у хищника, настигшего, но ещё не вкусившего жертвы.
– Давай присядем, на реку полюбуемся, на закат. Поговорим, – князь мягко покачнулся к Ольгиным губам, но она резко развернула голову и вжалась щекой в своё плечо.
– Не серчай, княже, – сказала Ольга в сторону, и голос её звучал спокойно и отстранённо. – Нет у меня времени послушать сказы твои занимательные. Мне возвращаться нужно, сейчас молодых в клети уведут, и мы, подружки, должны своей пляской испросить для них милости у Матушки-земли и Рожаниц. А у нас по обычаю хоровод ведёт либо самая старшая незамужняя в роду, – Ольга повернула голову и посмотрела на князя. – Либо же самая знатная. А я хоть и не кровная Томиле родня, как и Малина впрочем, но два года под одной крышей с ним прожила, как с батюшкой, вот и получается – родня, а по знатности и объяснять нечего… Так что и хоровод мне зачинать.
