Зачем?
Странная штука – жизнь, полчаса назад я была полна планов и надежд, а сейчас просто механически переставляю ноги, чтобы двигаться. Просто иду и каждый шаг – шаг в неизвестность, потому что я понятия не имею, что делать дальше?
«Высказать все Грозину и уйти? – Замираю у витрины с детскими погремушками – Раньше бы так и сделала».
Отхожу от стеллажа с игрушками, чтобы не отвлекаться, но взгляд тут же упирается в рейлинг с милыми детскими комплектиками. Осматриваюсь, в поисках укрытия, но здесь его просто быть не может. Разноцветные мишки, принцессы, котики… Все пространство магазина как будто кричит, что детки – это прекрасно.
Дохожу до пуфика, что стоит в самом углу обувного отдела, сажусь и прислоняюсь лбом к холодной стене. Я не одна, принимать решение придется, и за себя, и за ребенка. Именно поэтому так тяжело.
Я и малыш…
Надо быть сильной. Гнать сомнения и горе-папашу подальше и тогда все у нас будет замечательно. Готова ли я к тому, что все это замечательно будет для нас двоих? Для меня и для моего ребенка? Пока не знаю. Нужно ли мне это?
Уже в машине, когда еду домой, я еще раз набираю номер Грозина. В ответ из динамика раздаются все те же длинные гудки, которые я по привычке считаю.
– Пять, шесть…
– Да, Ляль.
– Привет! – радостно кричу на всю машину, забыв обо всем.
– Привет – осаживает меня строго Паша – что-то важное?
– Да, то есть нет – беру себя в руки – ты когда возвращаешься?
– М-м-м… Завтра, а что?
– Ничего, Паш, – отвечаю как можно безразличнее, а перед глазами так и мелькают картинки, где он с Никой – Ничего, мне пора.
Обрываю звонок и переключаю все внимание на дорогу. Теперь у меня есть ответ на вопрос, готова ли я.
– Да, я готова попробовать. У нас с малышом все будет замечательно. А Грозин? Пусть топает к своей рыжей.
Лялька
Весь следующий день я собираю вещи.
Ну, как собираю, перебираю фотографии, подарки, безделушки… любуюсь на идеально выглаженные и развешенные по вешалкам вещи Грозина и заставляю себя вспоминать все плохое, что было за четыре года наших отношений. Получается так себе. Мы с ним даже не ссорились. Спорили, да, но не ругались, и тем обиднее понимать, что он ушел не из-за истерик и скандалов.
Задвигаю опустевший ящик комода, и взгляд цепляется за наше с Пашей фото. Беру его в руки и легонько провожу пальцами по стеклу.
Паша меня разлюбил…
Или не любил никогда…
Неожиданное откровение забирает остаток сил, и в поисках поддержки я оседаю на кровать. Подавляю накатывающую истерику и мысленно переношусь в прошлое, в самое начало наших с Грозиным отношений.
***
– Еще по бокальчику и пойдем танцевать! – скомандовала пьяная Ленка.
Она старалась держаться, но после всего выпитого ей с трудом удавалось усидеть на стуле.
– Да, хватит уже! – Попыталась шепотом образумить подругу – люди кругом!
– Где?! – крикнула она, чем привлекла внимание большей половины посетителей ночного клуба.
От стыда я была готова залезть под стол, но Ленке было мало.
– Оу! Подруга, смотри, а Илонка времени зря не теряет – дернула меня за рукав рубашки и ткнула пальцем куда-то в угол.
Сгорая от стыда, посмотрела в нужном направлении, а там, наша Илона уже сидела на коленках у какого-то амбала, лет на десять ее старше.
«Господи – пронеслось в голове – когда все закончится, помоги мне собрать подруг и развезти их по домам без приключений».
– Поднимай свою тощую задницу – прошипела мне на ухо Ленка – и топай за мной.
