– Всё, что ты видела в жизни – несколько гектаров леса и несколько километров береговой линии. А твой любимый святоша ещё тот лицемер…
– Нет…
Полина хотела сказать больше, но запнулась.
– Да.
Я мог бы ещё много чего сказать этому ребёнку. Мне было не сложно. Но я подумал о своей личной ответственности.
– Мне нужно идти. И тебе тоже.
– Но…
– Всё.
Было не до конца ясно, хочет Полина ещё поспорить или же хочет услышать ещё немного слов о других содержаниях жизни. Я чувствовал ее внутреннее смятение.
«Остановись. Это опасно!»
Я прислушался к себе и сказал:
– Пока.
Развернулся и продолжил путь в выбранном направлении.
– Постойте!
Не стал оборачиваться.
Почему?
Я боялся. Не за себя. Мне после всех выпавших на мою долю пертурбаций бояться было нечего. Я переживал за глупую несмышленую девчонку.
«Ведь она обязательно хлебнёт горя, если ее отец узнает про наши случайные встречи. И в этом буду виноват только я».
Чуть погодя, я иронично заметил:
«Голый мужик в сапогах и всё такое…».
Намного позже я всё-таки обернулся. Полина к тому моменту исчезла из виду.
«Ты правильно поступил», – уверения казались здравыми.
Впрочем, разве из рациональных соображений я морил себя голодом?
Я шагал вперёд по тропинке и между делом вспоминал о том, как сам себя довёл до пищевого эксгибиционизма.
Помните тот момент, когда генерал-губернатор ускакал прочь на лихом скакуне?
Конечно, помните.
И думаете, что потом я спустился вниз по склону и торжественно принял командные полномочия?
Типа бурные продолжительные аплодисменты, все встают…
Нет!
Не было такого. Я сразу же потребовал себе царскую хижину и сразу же в ней спрятался. Месяца три сидел там безвылазно. И при этом не было никаких проблем с едой. Рыба на завтрак, рыба на обед и на ужин. А потом я посмелел, расправил локти и всё-таки соизволил выйти в люди. Вот тогда-то всё и началось…
Грязные, усталые, измождённые…
Вот цена той пище, которая подавалась к моему столу. И когда я это осознал, то более ни один кусок той рыбы не лез мне в горло.
– Зачем такие крайности? – спросил меня мой заместитель спустя неделю голодовки.
– Это мое дело.
– Но…
– Я так решил.
– Мы за вас переживаем.
– Это лишнее.
С тех самых пор я питался исключительно лесными дарами. И поначалу ощущений, что душа спокойна, было для меня достаточно. Я стал намного счастливее. Но через месяц захотелось мяса. И тогда я потребовал выдать себе ружьё.
И вот результат – я на очень узкой дорожке.
Вокруг бесновато трещат насекомые, попеременно перекрикивают друг друга птицы. Запах хвойных выделений кружит голову. В какой-то момент на тропинку вылезает ёж. Он смотрит на меня, сосредоточенно нюхает воздух, а затем ползёт дальше и очень быстро скрывается в кустах.
Обычный лес, да и только.
Ещё пятнадцать минут движения вперёд и я начал слышать отдаленный шум проточной воды.
«Уже скоро».
Однако я не собирался сидеть на берегу и дурнем смотреть по сторонам. Это стало бы бессмысленной тратой времени, а не охотой. Задумка была другая. Я собирался устроить в кустах коварную засаду. Думал, буду сидеть притаившись и дожидаться, пока молодой олень придёт к реке на водопой.
Отличная идея.
Отличная ловушка.
«Один точный выстрел и дело будет сделано».
Мне представлялись яркие красочные картины, в которых сочные куски мяса жарились на вертелах, а потом в них вонзались мои большие голодные зубы.
Внезапно справа хрустнула сухая ветка.
