Живот мой предательски гудел. Я не завтракала, а время обеда.
Но похитители оказались очень внимательными. И скоро мне в руки всунули тарелку с тушёной картошкой. Утолила я голод парой ложек, потом держала тарелку на коленях и потерянным взглядом смотрела в телевизор.
Тихо, как мышка, поскреблась, попросилась у одного из мужчин в туалет.
Проводили.
Я подумала, что если завалиться и упасть у вешалки, то можно попытаться выхватить телефон из внутреннего кармана куртки. А потом, как и куда, видно бы было.
Продрогла в холодном коридоре. В туалете тоже было не жарко. В дырку в полу задувало морозным ветром. Обожгла попу холодом и вышла обратно.
– Руки вымыть, – тихо сказала я взрослому мужчине, и тот привёл меня обратно в кухню, где с другой стороны вешалки был умывальник.
Руку протяни, телефон достанешь.
Но за мной следили.
Пришлось ещё час сидеть на диване.
Мне ничего не говорили, ничего не предъявляли. И руками меня не трогали.
Мне нужно было завести разговор. Но это не та ситуация, где стоило блистать своими знаниями по гороскопам. Скорее, наоборот, невинно глядеть своими голубыми глазёнками и хлопать ртом. Так можно расслабить похитителей.
Когда за окном уже стемнело, взрослый мужчина, который успел выспаться в смежной комнате, быстро выключил телевизор, прищурившись, посмотрел в окно и пошёл встречать гостя.
4
Комната наполнилась ароматом дорогого парфюма. Смуглый мужчина с рябым лицом пожал руку низкорослому седому старику.
Хозяин этого банкета был одет в обычную одежду: джинсы чёрные, свитер тёмно-серый, сверху накинута куртка с богатым мехом енота на капюшоне.
Вроде неприглядный старикашка. Кожа болезненная, с пепельным оттенком. Морщин очень много. Волосы жидкие. И среди этого землистого, мышастого лица сияли два больших глаза, просто нереального цвета. Цвет морской волны, где зелёного чуть больше, чем синего.
Кто-нибудь бы ахнул: «Какие очи неземные! Красота!»
Но мне стало так жутко, что, когда меня за шиворот поставили перед стариком, колени задрожали, и я сложила руки на груди, стараясь абстрагироваться от этого страшного человека с каким-то инопланетным взглядом.
Мне такие не нравятся, я бы с таким в разведку не пошла.
– У Лёхи губа не дура, – усмехнулся старик, близко разглядывая меня.
От него пахнуло старостью. От отчима так же воняло.
Сколько зубы новенькие ни вставляй, сколько ни поливайся одеколоном, всё равно могилой веет.
– Босс, можно её? – несмело спросил смуглый мужчина с рябым лицом. Не сам придумал, парни помоложе надоумили и стояли с замиранием, ожидая, что старикашка ответит.
– Пока нет, – оценивал меня взглядом хозяин. – Посмотрим, какой на неё ценник. Ценная для него нинча.
Тут у меня руки упали по швам, и я выпучила на старика глаза.
Последнее слово, которое он сказал, я слышала только один раз в жизни и только от одного человека. Правда, тогда на банкете у заместителя губернатора его глаза были спрятаны очками-хамелеонами.
Это тот самый Голиков, которого упоминал Кирилл Малышев, говоря, что его наши отцы вытеснят с рынка в случае слияния компаний.
Игорь Голиков одного возраста с Фроловым и приблизительно такого же поведения. И если раньше я думала, что отчим не такой, то после рассказов Маши я поняла: они тут все бандиты.
– Узнала меня? – усмехнулся Голиков.
Я кивнула.
– За два года как похорошела, – прищурился старик. – Если отчим не уступит, будем тебя мучить.
