Кто смог, у кого было куда или к кому – родственникам, знакомым, – тот давно уехал из посёлка. Остальные влачили жалкое существование. Ну куда, спрашивается, могли уехать Коробовы, если ни у Вадима, ни у его жены никого из родственников в живых не осталось? Больно он нужен полузабытым приятелям по университету через пятнадцать лет, а уезжать просто так, наобум, не имело смысла. Кто сейчас в России пожелает востребовать учителя географии, пусть он даже по совместительству преподаёт и историю, и математику, и физику? Статус беженцев семье никто не даст – как можно из России в Россию сбежать? – и это значит, что придётся вести жизнь бомжей. А чем жизнь бомжей «там» лучше жизни «крепостных» тут?
Вадим прошёл улицу до конца и возле здания шахтоуправления, ставшего ныне резиденцией Беса, свернул на товарный двор заброшенной обогатительной фабрики, где находились насосная станция и коллектор водовода. Здесь, у стены длинного пакгауза, где раньше складировались брикеты обогащённой руды для отправки на номерной завод по извлечению редких металлов, сидел, развалясь на стуле под навесом, разбитной парень в камуфлированной форме. Куртка на нём была расстёгнута до пупа, ноги в сапогах он взгромоздил на пустой стол. Слева от парня к стене был прислонён АКМ, справа в ногах стоял ящик бутылочного пива. Парень пил пиво и усиленно потел.
Вадим подошёл к столу и остановился.
– Ба! – нехорошо разулыбался парень. – Коробок собственной персоной пожаловал! Букварь! Никак пивка захотелось?
Коробов хорошо знал боевиков Беса – все они у него когда-то учились. Кто оканчивал школу, а кто, как этот – Алексей Шишко, со странной кличкой Смага, – бросал, недоучившись. Кому сейчас образование нужно? Без него легче живётся. Смага пять с половиной классов с трудом осилил, три года второгодником был, а поди же ты, припеваючи живёт, над голодным учителем с университетским образованием издевается.
– Нет, я пива не хочу, – ровным голосом отказался Вадим. – Я пришёл за водой.
– Ах, попить букварю хочется! За деньги или в долг водичку брать будем?
– По талонам, – всё также спокойно проговорил Коробов, не обращая внимания на фривольный тон Смаги, явно желавшего вывести из себя учителя.
Вадим достал из кармана тоненькую книжечку талонов, вырвал один листок с печатью и подписью Беса и протянул Смаге.
– Мне два литра.
Смага небрежно скомкал листок, и бросил его в ящик с пивными бутылками.
– Букварю Коробку два литра питьевой воды! – постучал костяшками пальцев в окошко пакгауза над собой.
За запылённым стеклом мелькнуло девичье лицо и тут же скрылось. Смутилась девушка, увидев своего школьного учителя.
Алёна Грошина, вспомнил Вадим. Хорошая девочка, одна из лучших учениц школы. В былое время и золотую медаль получила бы, и в университет поступила… А так… Сломали девчушку, растоптали такие подонки, как Смага.
Окошко чуть приоткрылось, и из него высунулась рука с двухлитровой пластиковой бутылкой. Голову Алёна старалась в окне не показывать, чтобы не встречаться взглядом с Коробовым.
Смага, не глядя, поднял руку, принял бутылку и стал вертеть её у себя перед глазами. Отдавать её Коробову он не спешил.
– И куды же это ты с рюкзачком собрался?
– На кудыкину гору. Там пиво бесплатно раздают.
– Н-да? – Смага чванливо отвесил губу. – А ты знаешь, Коробок, что в стране инфляция? И к нам эта гадость тоже докатилась. Так вот, букварь, теперь за один талон можно купить лишь полтора литра воды. Такие дела…
