Операция «Трест». Расследование по вновь открывшимся обстоятельствам - страница 7

В этих условиях не допустить и обнулить намерения Запада и Объединённой русской армии П.Н. Врангеля разжечь очередное пламя интервенции, как и воцарение династии Романовых, возлагалась полностью на ВЧК-ОГПУ и планировалось по следующим направлениям:

1. Агентурное проникновение в окружение П.Н. Врангеля с целью вскрытия его планов участия в интервенции и их недопущение. Забегая вперёд, сообщим, что именно этот, главный пункт всей операции так и не был выполнен в силу причин, о которых речь ниже.

2. Агентурное проникновение в Высший монархический совет (далее – ВМС) известного политика Н.Е. Маркова, в окружении В.К. Николая Николаевича, В.К. Кирилла Владимировича и «дом Романовых» с целью разжигания и без того «пламенеющих» интриг между наследниками на вакантный царский престол.

3. Агентурное проникновение в разведывательные и контрразведывательные структуры стран Прибалтики, Польши, Англии и Франции с целью вскрытия планов по организации интервенции и её недопущения.

4. Аккумуляция контрреволюционных структур в СССР вокруг «Треста», постепенная их локализация и ликвидация.

5. Проведение самостоятельных контрразведывательных операций (легенд) со спецслужбами Польши, Румынии, Японии, Финляндии, Франции и Англии, парализация их деятельности против СССР.

Ф.Э. Дзержинский

Цели и намерения были явно завышенными для молодых структур безопасности советской страны, не имевшей почти никакого опыта подобного противоборства с «коллегами» из Франции, Англии, Польши. Но сложность задачи не отменяла необходимости её решения. И для этого был использован накопленный опыт борьбы с контрреволюционным подпольем.

В частности, как утверждает авторитетный польский историк спецслужб А. Кшак, в 1921 года ВЧК предприняло попытку провести очередную операцию по ликвидации контрреволюционной структуры. Он утверждает, что в начале года ВЧК вышла на след антибольшевицкой организации во главе с полковником В. Балабиным после предательства одного из членов некоего Г.К. Павловского, сообщившего о частых конспиративных собраниях на квартире Балабина неизвестных людей. Павловский был завербован для дальнейшей разработки группы Балабина. Вскоре он сообщил о наличии у организации оружия, типографии, а также контактов с кругами и разведкой Литвы. В дальнейшем, по сообщению Павловского, был установлен состав организации, которую на Лубянке назвали «Вихрь», в количестве около 100 человек и готовности их приступить к активным акциям против советской власти в форме терактов и диверсий. Сведения были доложены председателю ВЧК Ф.Э. Дзержинскому, и принято решение о ликвидации антибольшевицкой структуры. После проведённых арестов, задержаний и допросов выявилось, что никакой подпольной «белогвардейской»[16] организации с оружием и типографией не существует, так же как и планов общих знакомых Балабина по проведению антисоветских вооружённых акций. Всё это явилось плодом больной фантазии Павловского.

Здесь важно отметить, что всей операцией «Вихрь», по утверждению А. Кшака, руководил молодой начальник контрразведки Артур Христианович Артузов[17]. И тогда в ЧК якобы было принято решение об использовании «истории» с Павловским для легендированного создания подпольной организации с последующим выходом в Европу, в круги «Русской заграницы».

Вполне можно предположить, что подобного рода структуры в различных формах, от реально инициированной врангелевской или иностранной разведкой до самочинно сформированной бывшими участниками «Белого движения», функционировали в подполье на территории страны. Мотивация их понятна. Не сегодня завтра большевики под грузом свалившихся на них проблем, в полной изоляции от внешнего мира будут уничтожены в ходе очередной интервенции. И когда нас спросят, как мы приближали час победы, мы всегда сможем объяснить и доказать, что не сидели сложа руки, и если и служили в Красной армии, то по заданию Русской армии генерала П.Н. Врангеля. Добровольчество, зародившееся в дни российской катастрофы, явилось воистину единственной лампадой, какую зажгла национальная совесть перед скорбным, поруганным ликом Родины. К лету 1921 года говорить о Русской армии уже не приходилось.