Итак, Сабуровы поселились в пустующей избе, а Василий стал изображать больного. На следующий день Мирон на улице во дворе, сидя на низкой поленнице, чистил свое оружие и почти полдня следил за юродивой, которая большую часть времени сидела у открытого окна и, тихо напевая себе под нос, что-то вязала. Она не смотрела на него и, чуть покачиваясь, смотрела только на свое рукоделье. Вечером пришли одни посетители, молодая девка и парень, которые также погадали у Жданы и ушли. За трапезами, обеденной и вечерней, тетка, ее дочь Катя, Ждана, а также Мирон и Людмила собрались за столом, и Мирон все пытался разглядеть в гадалке хоть что-нибудь от нечисти. Но она вела себя добродушно, тихо и как-то по-детски наивно, говоря как девочка семи лет.
В итоге они прожили у тетки Марьи три дня, но ничего не обнаружили. Ждана целыми днями сидела у окна и вязала, отвлекаясь лишь на немногочисленных приходящих, чтобы погадать. Тетка занималась домашними делами, а ее дочка Катерина ходила на работу в дом к местному зажиточному дворянину, который проживал на соседней улице. Мирон все дни напролет или чинил сбрую или точил оружие или помогал тетке Марье по хозяйству. Он таскал воду с реки, которая протекала в близости от дома, колол дрова. Даже залатал деревянную крышу у старого амбара, которая протекала. Свою помощь он предлагал с одной целью, чтобы получить возможность следить за блаженной девицей. Тетка Марья была рада и все нахваливала его, какой он умелый и сильный. Василий играл роль больного. Но лежание в кровати давалось ему тяжело. Людмила постоянно изучала книжку колдуна и помогала тетке Марье готовить еду. Уже через день Мирон, не выдержав, спросил у тетки Марьи:
— А вы не видели у Жданы вашей камень самоцветный, в кулоне или в кольце каком?
— Нет. Откуда у нее? — искренне удивилась баба. — Она ведь после смерти родителей даже без избы осталась. Люди-то злые все спалили у них.
Юродивая Ждана совсем не вызывала подозрений. И через четыре дня после приезда в Ростов, после вечерней трапезы, когда Мирон и Людмила вышли из хозяйской избы, молодой человек произнес:
— Ошиблась ты, видимо, Людмила. Не верю я, что Ждана эта какое-то отношение к нечисти имеет.
— А может, напрямую спросить ее? — предложила Людмила.
— Я уж спрашивал, еще в первый день. Нет ли у нее украшения какого. Она даже не поняла, о чем я говорю, и промолчала, — вымолвил Мирон. Людмила нахмурилась, и Сабуров добавил: — Тетка Марья мне рассказала, где ее изба раньше была, которую посадские сожгли. Завтра схожу туда, осмотрю там все.
Понятливо кивнув, Людмила вошла в избу, которую они занимали, а за ней и Мирон. Увидев молодых людей, Василий, который в этот момент отжимался от пола, заявил:
— Надоело мне сиднем сидеть.
— Так выйди, погуляй, — предложил Мирон. — Завтра я схожу к бывшей избе Жданы. А ты на завалинке посиди, последи за нашей белокурой девкой. Скажем, что лучше тебе стало.
— Добро, брат, — кивнул Василий. — Что-то чувствую, зря мы здесь столько времени околачиваемся.
— И я так чую, — кивнул Мирон.
На это заявление Сабуровых Людмила отвернулась от них и отправилась к своей кровати в соседнюю маленькую горницу, которая находилась за печкой. Но Людмила не сомневалась, что Ждана та самая, из «схорона», потому что ее аура светилась бордово-черным. Монахиня знала, что она не та тихоня, за которую себя выдает. Но Сабуровы, похоже, сомневались, и это было печально осознавать.
