Из толпы вышел офицер в красном мундире с шестью серебряными пуговицами на груди, две из которых свисали на последних ниточках. Он вальяжно прошагал в полусолдатской-полупьяной походке, дернул за воротник и сопящим голосом произнес:
– Чей будешь?
Колени совсем недавно властного полицейского подкосились.
– Виноват. Ч-что вы спросили? – офицер поправил ремень и сплюнул за землю.
– Флин, – шепотом подозвал Клинт, пока все отвлеклись.
– Тише, – отмахнулся тот. – Хочу послушать.
Толстяк взял его за шкирку и отхошел назад, не сводя взгляда с толпы.
– Легче… – широкая ладонь прикрыла рот Флина.
Они отошли назад от очереди, боком, точно очерчивая линию квадрата, перешли на сторону группы мужиков и осторожно примкнули к ним.
– Они двое суток работали, чтоб ты мог жопу греть. А я! – он помпезно ткнул пальцем в грудь. – Следил за ними и всячески поддерживал.
– Но ведь указ…
– Закрой рот и от… Ик! Ух ты!.. Талия тебя дери… А? – шахтеры показалли на полицейского. – А, да. Поднимай ворота! – приказал офицер и вернулся к толпе мужиков. Поднялся общий гул, и вся компания обнялась.
Как кулак к груди и сорвался с места к в расположенной у ворот говорильной трубке
– Поднимай! – крикнул он в воронку
Массивный кусок металла начал свой медленный подъем к небу.
– А ты уверен, что нас не выкинут отсюда? – с опаской спросил Флин, протискиваясь глубже в толпу.
– Смотри, – Клинт остановился рядом с одним из мужиков и закинул руку ему на плечо. – Эй! – весело закричал он.
– Эй-хей, – весело поддержал его незнакомый шахтер.
– Просто кричи веселей и делай вид, что ты здесь давно. Так друзей и заводят, – сказал Клинт.
Флин немного замешкал, осмотрев людей вокруг себя, он опробовал метод толстяка на идущем рядом мужике. Тот уставился прямо на него. В одном его глазу горела ненависть, а второй отсутствовал. Флин сглотнул слюну.
– Эй? – с наигранной радостью спросил он.
Недовольный работяга расцвел в сияющей улыбке, что скрывалась под грязной бородой.
– Хэ-хей! – завопил он, а другие вторили.
В его правой руке появился череп зверя. Мужик зубами откупорил крышку из его носа, сделал пару глотков и всучил флягу новому другу, которого, казалось, знал уже тысячу лет.
Флин переглядывался с ее пустыми глазницами. Будто бы извиняясь, он пожал плечами и сделал большой глоток. Сладковатая и в тоже время обжигающая жидкость протекла по горлу. Краски города запестрили яркостью, а непонятная какофония обрела приятную ритмику. Сам того не заметив, Флин закачался с толпой в одном темпе. Ещё глоток – он уже непонятно мямлил, пытаясь попасть в такт песне. Ещё один – он в один голос пел о ненаглядных лунных реках.
Случайные прохожие лицезрели, как единый организм, ревя в дюжину глоток, вошел через главные ворота и двигался по главной аллее, ведущей прямиком к площади. Их встречали статуи героев Империи, чьи имена и величественные позы увековечили в камне.
Вот Нирис Клаус или Одуванчик (как его называло войско из-за белоснежной прически в форме шара) возвышает свой серп. Он был главнокомандующим передовых отрядов во время Войны Тысячи искр. Во многом его умение воодушевить даже самого трусливого бойца позволило сдерживать врага в течение многих недель.
Вот Фернест Спаун держит надкусанную куриную ножку в одной руке и пробирку с лекарством от Красной чумы в другой. Обычно скульптор, перед тем как выбить из куска камня свое творение, долго наблюдает за моделью и самую запоминающуюся позу воспроизводит по памяти. А так как Спаун был любителем покушать, то неудивительно, что кусочек курицы так же удостоилась чести быть на аллее.
