– Но ведь это бесчеловечно!
– Поверь, в этом случае цель оправдывает средства. Если бы не этот отчаянный метод, сколько бы еще людей погибло? Лучше уж так, чем блевать кровью.
Мортимер замолчал, обдумывая все выше сказанное. Впервые за много лет он оставался в замешательстве, пытаясь понять, с чем было связано подобное решение. Ведь можно было поставить ограждение за пару километров от места заражения. Да, людей бы потребовалось больше, но тогда можно было изучить болезнь и создать от нее лекарство. Император должен был хотя бы дать время на его поиски, но решил вычеркнуть все проблемы разом. Почему?
Его размышления прервал вышедший из каюты пилота Парнс, опустивший офицерские сапоги на пол. При виде командира Руф неохотно встал с кресла и отдал честь.
– Мы прибываем на место, – твердым голосом объявил капитан, – всем собрать все необходимое и быть готовыми к выходу. Руф.
– Да, капитан, – ответил он, не глядя на Парнса.
– Оповестишь весь личный состав на дирижабле.
– Слушаюсь, капитан, – Парнс посмотрел на него неизменно пустым взглядом и прошел мимо, оставив за собой шлейф от плотного запаха слизневого мазла и выкуренных самокруток. Когда он исчез за дверью своей каюты, Мортимер обратился к своему собеседнику.
– Он про гуталин слышал? – спросил алхимик, зажав нос.
– Не уверен, – с прикрытой ненавистью ответил Руф и не глядя взял походный мешок, лежавший сбоку от кресла. – Увидимся позже, – сказал он и направился к выходу, оставив попутчика наедине с собой.
Мортимер не сводил горящего взгляда с дыры в земле, как только завидел ее край, показавшийся из-за вершины холма. Это было поистине захватывающее зрелище. Она расположилась посреди поля, простиравшегося во все стороны на многие километры вокруг. Только на одно мгновение – перед самым снижением – дыра полностью показалась алхимику, но даже секунды хватило, чтобы захватить его внимание до последней капли. Идеально ровное отверстие размером с целый город смотрело своим единственным зрачком на дождевые облака, постепенно закрывающие голубое небо, отчего казалось, будто это сам Орион смиренно наблюдает за обыденным процессом в ожидании неизбежного прихода.
Последние лучи солнца, что еще не успели скрыться за тучами, отразились от небольшого кусочка внутренней части ямы и тонким лучом попали в глаз наблюдателя. Этот «выстрел» оказался настолько точным, что в голове ошарашенного Мортимера, прикрывшего пострадавший глаз, на мгновение пролетела мысль о возможном предупреждении Юны, но почти сразу она перечеркнулась громким оповещением капитана дирижабля о готовности к посадке. Через час дно имперского судна коснулось земли неподалеку от Фораминиса на месте, где, по словам Парнса, следовало выставить лагерь.
С момента обнаружения отверстия никто из прославленных умов империи так и не взял на себя смелость объяснить причину его возникновения, выдавая только притянутые за уши предположения. Мортимера подначивала недальновидность свих старших коллег. Во время каждого собрания, когда речь заходила об этом, настойчивый молодой алхимик, невзирая на правила, из-за которых в силу своего молодого возраста он не имел права голоса, вставлял свое слово в речь любого из выступающих наставников, из-за чего не раз был выведен с собраний охраной. Однако со временем, все же среагировав на постоянно повторяющиеся выкрики со стороны обнаглевшего мальчишки, почти половина всех ученых поддержала его, а в дальнейшем большая часть с перевесом в один голос настаивала на организации полноценной экспедиции. Фройлер де Гранс – на тот момент глава научной гильдии совета – до последнего отказывался от этой, как он любил выражаться, «авантюры», но в итоге сдал свои позиции под натиском большинства и выдвинул на совете идею, которую впоследствии и одобрили. Хотя и не в том виде, в котором ожидал Мортимер. Вместо пары-тройки дирижаблей, битком набитых учеными, империя выделила всего один с пятью членами научной группы и десятком солдат. Но даже этот, казалось бы, неприятный факт, не смог подавить желание алхимика как можно скорее прибыть к месту, вызвавшему столько споров и вопросов среди лучших умов Солтиса. Как только двери дирижабля открылись, он схватил наплечную сумку, в которой хранил записи, и ринулся к краю бездны, с трудом протолкнувшись сквозь толпу багровых мечей, заслонивших своими телами проход. Капитан, который в это время со странным подозрением протаптывал землю, заметив стремительно удаляющуюся цель, молчал. Еле слышно рявкнув что-то себе под нос, он повернулся к отряду.
