– Ты что-то забыл? – крикнула она.
– Нет, нет. Уже иду, – выкрикнул Маркус в ответ и, схватившись посильнее за порванный мешок с провизией, двинулся вперед.
Они поднялись мост и прошли прямо над остановившимся на первом пути составом, в который начали заходить стоящие на перроне пассажиры. Паровоз издал свой пронзительный гудок в тот момент, когда двое находились точно над ним. От резкого звука, прошедшего молнией через все тело Маркуса, он слегка вздрогнул, нервно сжав мешок в руке. Встретившая же его девушка неожиданно резко ухватилась за поручень и несколько раз с силой дернула за него, словно пытаясь вырвать. После неудачной попытки она внезапно остановилась, глубоко вздохнула и повторила действие с тремя поочередными щелчками. Заметно успокоившись, она расцепила хватку, снова посмотрела назад, и, удостоверившись, что прибывший человек не отстал, как ни в чем не бывало пошла дальше.
К моменту, когда они спустились к самой станции, состав уже тронулся и напоследок окатил теплым паром парочку оставшихся на перроне людей. Те отмахнулись от последнего подарка уходящего паровоза и, не сбавляя темпа, прошли через ребристые колонны в здание станции.
Преодолев помещение внушительных размеров, где, судя по закрепившемуся запаху пота, каждый день выстраивались желающие перейти границу, Маркус и темноволосая девушка встретили семь усталых за время смены глаз. Двое взрослых мужчин в белой форме стояли перед выходом. У обоих на ремнях висели дубинки и дисковые револьверы, а руки были плотно забиты рисункам. На одной «картине» несколько непонятных существ схлестнулись в ожесточенной битве на мечах, а рука от запястья была исписана словами на разных языках. Рядом сидел крикун, прикрывший три своих замученных кроваво-красных глаза. Как только двое незнакомцев подошли ближе, он тут же высунул свой длинный цилиндрический язык и вытянул морду в сторону людей.
– Ершик, тихо ты, – сказал один их пограничников, которому форма была явно на пару размеров велика, из-за чего мешком свисала вниз.
Крикун, игнорируя команды хозяина, оббежал застывшего на месте Маркуса, пытаясь длинным языком залезть в мешок с припасами.
– У тебя там что-то съедобное? – спросил второй, лениво отбивая черный резиновый мяч размером с кулак от пола одной рукой и ловя другой.
– Да, там есть несколько кусков вяленого мяса, – ответил Маркус, подняв мешок чуть выше, чтобы крикун туда не добрался. Тот оказался хитрее, встал на задние лапы и, оперевшись передними на пояс обладателя вкусностей, снова стал дотягиваться языком до мешка.
Оба пограничника ухмылялись, пока один из них, с резиновым мячом, не попросил дать Ершику кусочек, чтобы тот отстал. Маркус немного опустил мешок, достал из дырки две прямоугольных бурых полоски и двумя пальцами аккуратно дал их крикуну. Тот обвязал лакомство своим языком, словно змея свою жертву, поместил в пасть и, не скрывая удовольствия, начал пережевывать пищу.
– Он всегда такой милый? – в шутку спросил Маркус у пограничников.
Те посмотрели на него так, будто в вопросе прозвучало что-то, задевающее лично их.
– Если бы он захотел, – начал один, – то его ужином стал бы ты.
Маркус не понаслышке был знаком с натренированными крикунами, поэтому не переставал удивляться виду вполне спокойно поедающего мяса зверя. Еще курсантом его обучали усмирять их и наглядно демонстрировали на тушах подвешенного скота, как свирепо и беспощадно они могут разбираться с нарушителями. Они могли моментально разыскать свою цель длинным языком и в одиночку обезвредить ее. После встречи с такой тварью любой, кто осмелился нарушить закон, в лучшем случае оставался с глубокими ранами от укусов на ногах и руках, которыми в панике пытался прикрывать лицо.
