Орловы. На службе Отечеству - страница 17

Все четыре командира брандеров также получили орден Святого Георгия 4-й степени и следующий чин.

Орден Святого Георгия был учреждён императрицей Екатериной II совершенно недавно до описываемых событий, 26 ноября 1769 года, в день святого Георгия. И, конечно, особо ценился в обществе. Впервые в России орден был разделён на четыре степени и предназначался для награждения только за отличия в военных подвигах.

Статут ордена чётко устанавливал право на получение сей награды.

«Ни высокая порода, ни полученные пред неприятелем раны не дают право быть пожалованным сим орденом: но дается оный тем, кои не только должность свою исправляли во всем по присяге, чести и долгу своему, но сверх того отличили еще себя особливым каким мужественным поступком, или подали мудрые, и для Нашей воинской службы полезные советы…» Кавалерам ордена представлялась ежегодная пенсия. Первоклассным по 700 рублей, второго класса по 400 рублей, третьего класса по 200 рублей, четвертого класса по 100 рублей.

Век XVIII. Ночь на 7 июля 1770 года. Чесменская бухта. Подвиг лейтенанта Ильина

Относительно лейтенанта Дмитрия Сергеевича Ильина в предоставлении графа Орлова к ордену 4-й степени сказано: «При сожжении турецкого флота был охотно набран на брандер и исполнял должность с неустрашимостью».

В рескрипте императрицы Екатерины II, начинавшемся словами: «Велико было наше удовольствие, когда мы получили первое извести о знаменитом на море бое под предводительством Вашим, – затем отмечено: – Восхотели мы, в знак нашего к подчинённым вашим благоволения, послать к вам несколько крестов святого Георгия четвёртого класса, дабы оные раздали по делам в статутах того ордена предписанных, а особливо рекомендованному от вас Ильину».

К рассвету 7 июля бой в Чесменской бухте затих: турецкий флот был полностью разгромлен. Побоище закончилось попытками спасения выживших моряков неприятеля. Здесь, в бухте, погибло около 10 тысяч турецких матросов и офицеров. А бухта являла собой самую страшную картину. Будь Солнце живым существом – богиней Авророй, к которой так любили обращаться тогдашние поэты, – содрогнулась бы богиня и зажмурилась бы.

Скрипит, скрипит перо в каюте на «Трёх иерархах»: Алексей Григорьевич должен известить не только своего брата Григория Григорьевича, но и Императрицу Екатерину Алексеевну – о «свисте ядер», о доблести адмирала… Настроение у него приподнятое: грандиозная победа и брат Фёдор жив и невредим – и уже рядом.

Свои переживания Алексей не преминул изложить императрице тоже, сообщив не только о том, что «на другой день после пожара флота он с ужасом увидел, что вода в Чесменском порту, который не очень велик, была совсем красная, – так много погибло в ней турок», но и о том, что «увидев в разгаре сражения, что адмиральские корабли взлетели на воздух, подумал, что брат его погиб. Он почувствовал тогда, что он не более, как человек, и лишился чувств; но минуту спустя, придя в себя, он приказал поднять паруса и с своим кораблём бросился на врагов. В минуту победы офицер принёс ему известие, что его брат и адмирал живы. Он говорит, что не может описать, что почувствовал в эту минуту, самую счастливую в его жизни». Это мы цитируем письмо не Орлова, а Екатерины (к Вольтеру). В драматизм (и даже мелодраматизм) ситуации она погружает великого философа с заметным удовольствием – видимо, чтобы подчеркнуть душевную тонкость Орловых, на клан которых она сделала ставку. Дескать, вот каковы превосходные человеческие качества братьев! Предполагалось, что Вольтер должен при этом оценить и собственные человеческие качества самодержицы, столь чуткой к чужим чувствам.