– Эй! Ты меня видишь? – прокричал он, стуча в иллюминатор.
Ответа не последовало, как, впрочем, и каких-либо изменений в необычном поведении хозяина шара. Он по-прежнему игнорировал появление невесть откуда взявшегося гостя.
– Да ты ослеп что ли? – разозлился Алекс, саданул кулаком по толстому стеклу и поймал себя на каком-то странном ощущении…
Он быстро протер ладонью залепленный брызгами иллюминатор и, присмотревшись получше, понял, что что-то не так в этом упершемся в него пустом взгляде, словно стеклянных голубых глаз… мертвых глаз…
– Труп! – вырвалось у него.
Резвящиеся волны продолжали швырять камеру из стороны в сторону. В сложившейся ситуации становилось совершенно глупым висеть на ней, как обезьяна на пальме. Цепляясь за поручень, Алекс переместился к входу и достал нож. Попытки отыскать зазор между окантовкой входного отверстия и закрывающей его заслонкой закончились ничем.
– Ну, не вспарывать же тебя? – обреченно произнес Алекс, ощупывая заслонку.
Промучившись еще немного под шквальными порывами ветра, он пришел к выводу, что иного выхода нет. Прочный пластик поддался не сразу. Лишь после десятка ударов удалось проковырять в нем небольшое отверстие. Расширив его настолько, чтобы просунуть руку, Алекс нащупал запоры, поочередно открыл их, с трудом подтянулся и ввалился внутрь. Следом в шар хлынула нагоняемая ветром вода. Не теряя времени, Алекс задраил вход и огляделся. Никого. Только покойник в скрюченной позе на полусогнутых приник к иллюминатору.
– Сейчас, только отдышусь, – непонятно зачем сказал Алекс трупу и тут же провалился в сон.
…Сколько проспал, Алекс определить не смог. Наручные часы остановились, но по свету из иллюминатора капитан понял, что за бортом день. Шар вел себя на удивление спокойно, качка была еле заметна. Вставать Алекс не спешил, да и «вставать» оказалось чисто условным понятием в ограниченном пространстве спасательной камеры. Лежа с закрытыми глазами, он думал о том, как все-таки мало порой надо для счастья – всего-то лишь, чтобы было тепло и сухо. Вскоре лежать на спине надоело. Перевернувшись на живот и приподняв голову, Алекс вновь увидел труп.
– Привет, бедолага. И от нас ты ушел, и от шторма уберегся, а тут почему-то помер… да ещё в такой странной позиции…
Пролежав ещё с минуту, Алекс попытался придать себе более-менее вертикальное положение. Поднялся с трудом, все тело ломило, переработавшие мышцы набухли и болезненно отзывались даже на самую небольшую нагрузку. Стоять пришлось согнувшись в три погибели, но ползать на коленках капитану почему-то не захотелось. Он подобрался к трупу, осторожно попытался отстранить его от иллюминатора и увидел, что из груди покойника торчит заостренный металлический обломок, впившийся в стенку камеры и покрытый запекшимися сгустками крови.
– Так это, наверное, шторм тебя так подвесил, – сообразил Алекс. – И как же ты с железкой в груди сюда забрался?
Придумывать варианты ответа смысла не было. Алекс оттащил мертвого к выходу и снова лег. Повалявшись немного, он ощутил желание пить, да и поесть было бы весьма кстати.
Сухой паёк лётчика весьма скуден. В маленьком пластиковом поддоне Алекс обнаружил четыре галеты, плитку горького шоколада, два ломтика хлеба, небольшой кусок спрессованной ветчины, пакетик соли и тюбик с апельсиновым соком. Как говорится, не густо, но и не пусто. Слегка перекусив, чтобы приглушить голод, он тщательно упаковал остатки продуктов. И уселся к иллюминатору.
