Осетия и осетины в системе управления Кавказом императора Николая I - страница 16

Войска Ренненкампфа выходят из Цхинвала 19 июля и проникают в Кешельтское ущелье, где три селения и замок Кола в ответ на отказ повиноваться предаются огню. «Кола, – писал позднее в своих заметках Кох, – расположена со своими 9 домами очень живописно, и в новейшие времена прославилась храброй обороной. Мне показали развалины, в которых 9 осетин в 1830 г. упорно оборонялись против всего войска генерала Ренненкампфа; они убили большое количество солдат, еще больше ранили и даже ранили в руку самого генерала».[107]

5 июля отряд Ренненкампфа вновь выступил в поход и поднялся по ущелью Большой Лиахвы и появился близ селения Эдисса. В результате маневра разделения войск, отступающие мятежники оказались в окружении и сдались. И. Ф. Бларамберг следующим образом подводит итоги экспедиции:» (…) Вся Южная Осетия была покорена, дала присягу верности России, выдала заложников и основных смутьянов и была разделена на 4 округа (моуравства), которыми управляли люди, назначенные нашим правительством».[108]

Не менее успешной для войск Отдельного кавказского корпуса была и экспедиция генерала Абхазова на севере. Выйдя из Владикавказа 26 июля, войска Абхазова после первой неудачи в районе Ларса разгромили силы сопротивления, взяли под контроль селения Саниба и Даргавс, предали огню четыре села в Куртатинском ущелье и ко 2 августа дошли до селения Кобань. Дома непокорных кобанских осетин были уничтожены. 3 августа войска вернулись в Даргавс, сожгли деревню Чми и 7 августа вернулись во Владикавказ.

Ряд тагаурских старшин изначально приняли сторону Абхазова. Это Тау-Султан и Джанхот Дударовы, Сафуг Тулатов и др. Впоследствии Абхазов отметит наградами и званиями всех, кто ему присягнул. Другие, такие как Янус Дударов, напротив, проявили двуличие. Так, в своем рапорте Абхазов отметил молодого Темурко Дударова, который остался верным присяге вопреки воле односельчан. Прапорщики Азо Шанаев и Бата Кануков, по мнению Абхазова, были достойны смертной казни, а Янус Дударов, Хаджи-муса Албегов и Беслан Шанаев – ссылки.[109]

Но подавлением сопротивления тагаурских осетин дело не ограничилось. И. Ф. Бларамберг, являвшийся непосредственным участником экспедиции, в своих воспоминаниях писал: «Поскольку племена куртатинцев и цмтийцев также принимали участие в восстании, князь приказал проучить их. Я выдвинулся с шестью ротами Севастопольского полка, двумя орудиями и сотней линейных казаков из лагеря у Даргавса, прошел через село Какади (Хъахъæдур. – Б.Б.) в долину Фиагдона, где находились куртатинские села. Барсикау, Лац и Валасих были сожжены и уничтожены. Неожиданное появление российских войск в долинах и ущельях Фиагдона вызвало страх, и старшины сел вскоре пришли к нам с аманатами просить пощады».[110] В рапорте к военному министру Чернышеву от 31 августа Паскевич докладывал: «Ныне окончена и вторая экспедиция, проведенная генералом князем Абхазовым».[111]

Право взимания пошлин за проезд по Военно-Грузинской дороге, прежде дарованное тагаурским старшинам российскими властями, вскоре было отозвано Паскевичем. «Я предписал генералу Эмануелю, – пишет Паскевич, – лишить Тагаурцев навсегда права взимать оную пошлину, а взыскивать ее в казну и доставлять о сборе ежемесячныя ведомости».[112] Помимо этого на всей прилегающей территории устанавливался запрет на ношение оружия и продажу пороха, а с жителей сел, принимавших участие в мятеже, был взыскан штраф. Он составил 529 баранов (по 2 барана со двора) и 83 головы крупного рогатого скота. Получается, что сопротивление российским властям на деле оказали около 260 дворов – примерно тысяча человек. Эта цифра скорее всего правдоподобна, поскольку она фигурирует также в личной переписке Абхазова. «По счету самых врагов, – пишет возглавивший экспедицию в Северную Осетию генерал Абхазов своему сослуживцу Б. Г. Чиляеву (Чилашвили – Б.Б.), – число их простиралось за 2 200 человек (цифра, указанная в отчете Паскевича – 2 500 человек – Б.Б.), но я, по соображению моему думаю – до или несколько более одной тысячи».[113]