Конюх кажется нарочно спускался медленно и Эйву это раздражало, но в середине она наступила на одну из юбок, что несла, конечно же потеряла равновесие и тут была очень даже счастлива, что он шёл впереди, потому что поймал её и глазом не моргнув. Но горничной подумалось, что даже если бы она шла перед ним, то всё равно поймал.
— Прости, – выпалила она оказавшись в недюжего размера объятиях.
— Угу, – кивнул мужчина пристально глядя ей в глаза.
Пауза затянулась и Эйва почувствовала себя неловко. Но это было так странно для неё, потому что обычно она не терялась.
— Если ты не собираешься на руках меня отнести вниз, то отпусти, пожалуйста, – нашлась она, но при этом чувствуя исходящую от него мужскую силу, такую особенную, которая тянет из женщины жилы, выдёргивает из самой себя. — Я могу идти сама.
Он снова хмыкнул, кивая, сейчас глаза были на одном с ней уровне, от слабого освещения Эйва никак не могла понять, что там на самом деле в них происходит, но он ещё раз хмыкнул и отпустил её, потом продолжил спуск, а она подобрав юбки нарядов герцогини отправилась за ним.
“Может действительно тугодум?”
— Спасибо, – поблагодарила его горничная, когда они вышли в нижние помещения.
— Да, – кивнул он и Эйва не стала ждать, когда он там ещё что из себя сможет выковырять, кивнула ему и убежала в другую сторону.
Переделкой нарядов она планировала заняться сама, но вот чисткой пусть занимается Юллин, потому что делать всё одной просто невероятно сложно. И Юлли, конечно, взялась за дело, но всё равно сделала всё не так, как надо и пришлось за ней переделывать, предварительно с ней поспорив, потому что было ощущение, что ошибки все эти были сделаны специально.
К вечеру, как следствие, Эйва валилась с ног. А ещё и это бесконечное ворчание Яци…
Горничная ушла из дома, прошла по тропинке мимо домашних построек и добралась до сенной комнаты, что была рядом с конюшнями. Она знала, что там никого нет, потому что все слуги были в доме на ужине, на который Эйва не пошла.
Она лежала с закрытыми глазами на тюках с сеном, вдыхала приятный запах сухой травы и старалась прийти в себя – провела весь день в перешивке нарядов, но ей это нравилось. Приятная усталость.
Эйва вспомнила театр, когда надо было всё делать быстро, когда наряды должны были быть такими, чтобы передать характеры героев и при этом быть эффектными, яркими, чтобы выделять важных персонажей, или такими, чтобы скрывать массовку, но если в ней есть кто-то тайный, скрытый персонаж, то он должен быть незаметен зрителем до самого своего коронного появления и при этом в самом повествовании быть заметным. И Эйва умела это делать. Она умела создавать прекрасные наряды, её очень ценили – примы хотели, чтобы их обшивала только она, главный драматург обожал её идеи, а какие эскизы она рисовала…
Улыбнувшись теплу воспоминания горничная почувствовала, что не одна. Открыв глаза, кажется уже достаточно привычно столкнулась с внимательным и тяжёлым взглядом конюха – мужчина стоял в дверях и молча смотрел на Эйву.
— Просто тяжёлый день, я хотела побыть одна, чтобы собраться с мыслями, – сказала она ему.
Он лишь повёл головой, но взгляда от неё не отвёл.
— Знаешь, Рэндан, – она с трудом вспомнила его полное имя, потому что все назвали коротким, — но это странно, вот так на меня смотреть – если ты хотел меня напугать, то у тебя получилось.
Хотя, нет, она вовсе не испугалась, но было интересно, что у него на это будет сказать. Мужчина нахмурился, хотел что-то сказать, но потом передумал кажется, а из-за него в сенник зашла пони, которая тут жила, старенькая и очень дружелюбная. Она прошла мимо Рэнда, подошла к Эйве, которая так и лежала на сене, изучила её, ткнувшись в плечо, начав жевать одежду и горничная уже приготовилась, что сейчас её укусят.
