Пазл не складывался. Детали мелкие, множество клонов. Картину рушат недостающие элементы. Мне выпал шанс заполнить пробелы шпатлевкой и свободными мазками дорисовать недостающие детали. Вслед за человеком пережить календарь заново, осмыслить и найти, где ошибся. Квест по мотивам чужой судьбы.
Среди ночи, как одержимая я горбатилась за стареньким гудящим компьютером, переносила скомканные строчки в Word. Погружалась в чужой для меня мир. Ревновала. Глупо, но вспомните свои семнадцать, и то, что творится в душе девушки, не имеющей шансов в дуэли за сердце любимого. Счастливица с портретов далеко, а я всегда буду рядом.
Я боялась, что кто-то узнает мою тайну. Увидит краснеющие щёки, томные взгляды. Проклянут все: коллеги, подруги, мать. Оплюёт общественность. Раздавит закон. Как объяснить про чувства тем, чьё сердце отшлифовано наждачкой?
Зациклилась. Прятала тетради в подушку, подолгу молчала, погруженная в мысли. Мама чувствовала. Один её звонок, и меня переведут в другой корпус. Там спокойнее и безопаснее, но нет ЕГО. Пациента палаты номер шесть.
***
Я подолгу гляжу в окно. Там, за тоннами бетона и арматуры хомо сапиенсы вхолостую тратят жизни-плацебо. Мироточат реками пота, не узнав цену реальности. Если напрячься и поляризовать радужкой солнечные лучи, можно узреть мельчайшие частицы света – кванты. Притянуть тепло звезды, просушить плесневеющую кожу. Вдохнуть запах моря, барражирующий между континентами.
Хочу ли я наружу? НЕТ.
В водовороте времени осталась частичка настоящего – мои дневники. Мост на материк реальности. Буквы честны, не позволят забыть, кто я. Попытаются отнять, сожру. Рукотворный памятник не должен ласкать чужие руки.
…Медсёстры – маразматичные старухи с шершавым сердцем и прогнившей маткой. Единицы способны пронести человечность внутрь. Те, на чьих плечах нет груза лет в дурдоме. Моим лучом света в царстве теней стала Аня, практикантка. Неиспорченная, пугливая, как зверёк с подножья пищевой цепочки. Некрасивая, но это – не клеймо. Она уверена, что я не замечаю глаз цвета обсидиана, слишком ярких для серости больничных коридоров. Её ненавязчивое присутствие успокаивает, помогает обрести гармонию в лепрозории. Мы, прокаженные, на задворках социума тянемся друг к другу. Психология, магия, тантрика, генная память: этому нет определения, и пусть отлучат от церкви того, кто скажет, что всё – предрассудки и игра больного воображения.
Отвалите. Я не пойду! Пошёл этот мусор нахуй! Дайте сдохнуть…………………… Я в каталке. Руки закованы ремнями……………………….. Прошу: НЕТ! Палачи вновь заставят проживать заново самое страшное в жизни. ………… Следователь с проплешинами на макушке нервничает, потеет, делает короткие пометки……………. Почему я ничего не помню?
В чёрной дыре изолятор – мой горизонт событий. По ночам, пытаясь уснуть, я слышу шаги. То лёгкую поступь невесомых ножек, то протяжные скрипы половиц, прогибающихся под тяжестью подошв тех, кто умер по моей вине. Пасмурным днём вижу силуэты в отражении стекол, когда свет падает под нужным углом. Опуская веки, знаю: ОНИ рядом. Тянут холодные покрытые струпьями руки, дышат в затылок. Моё место с ними, в забвении.
***
28 июня
скора миня периводят. Лина сказала что я пайдув первый класс и там У-ЧИ-ТЕ-ЛЯ будут миня учить правилна писать и читатъ.
лина долго сидела и обнимала миня и плакала. Я пообищал что буду писать ей кадждый каждый деь. Лина сказала чтоб я ни давал сибя в абиду и не здавался. Ана паабещала что будит приежать.
