ОСНОВАНИЕ ВЕРЫ. Опыт русского православного миссионера из Америки - страница 27

Казалось бы, кого не убедит подобная аргументация, да ещё подтверждённая статистическим анализом и впечатляющими графиками?! Мне, однако, в моей теперь уже многолетней миссионерской и духовно-просветительской практике приходилось встречаться с аудиториями, на которых доводы этого рода не производили особенного впечатления. Мне казалось, что я говорю со стеной – настолько неподвижными и непроницаемыми были почти три сотни глаз, устремлённых на меня в одном из пенитенциарных учреждений или, попросту говоря, тюрем города Брянска. А ведь как я молился, чтобы Господь усмотрел для меня какие-то, как я Его пытался уверить, более благодатные аудитории для моей презентации в этот день! Днём раньше я читал лекции в тамошнем университете, днём позже – на курсах повышения квалификации учителей, где я мог развернуть свою историческую аргументацию во всю ширь и мощь. Это было, конечно, далеко не «приглашение на казнь», но и приглашение в тюрьму, поступившее через местное миссионерское служение, звучало – и я честно признавался в этом Богу – не слишком привлекательно. Одно меня несколько успокоило и даже отчасти воодушевило – уверение человека, не первый год несшего служение в тюрьмах: «Там сейчас, может быть, сейчас собраны самые лучшие мозги страны, хотя, возможно, и самые извращённые тоже». Словом, готовился я серьёзно, выбирая только тот материал, который подействует наверняка, самые наглядные иллюстрации, самые очевидные свидетельства и факты, тщательно избегая статистических графиков, экскурсов в древнюю историю и т. д. И всё-таки проводить презентацию было неимоверно тяжело, видя перед собой ровный серый квадрат – пятнадцать рядов по пятнадцать мест – одинаково остриженных голов и без малейшей «обратной связи». Ни на мой юмор, ни на мои пламенные возгласы зал не реагировал вообще никак, хотя я старался и материал, и подачу сделать максимально доходчивыми изо всех моих сил, искренне веря, что, может, хоть для кого-то в этом полутёмном зале он окажется интересным и важным.

Однако отведённое мне время закончилось, серый квадрат по команде встал и рядами, по порядку, потянулся на выход. Ну вот, подумалось мне тогда, я честно «отработал» свой час и, на самом деле, трудился в полную силу, но – узнаю ли я когда-нибудь о том, насколько, вообще, это было кому-нибудь нужно и интересно? Каково же было моё удивление, когда ко мне вдруг подошёл один из офицеров и попросил, если возможно, продолжить презентацию. Конечно, согласился я, но – для кого? И тут оказалось, что в глубине зала, в таком же точно квадрате кресел, но не видном мне, сидит ещё человек пятьдесят в военной форме. Они быстренько перебрались на освободившиеся первые ряды, и мы с ними потом ещё целых, кажется, часа полтора, пока их не позвали на службу, занимались открытиями библейской археологии и свидетельством древних манускриптов со всеми графиками и со всей статистикой, какая у меня только была.

Господи, думал я при этом, почему же Ты мне сразу не дал знать про эту часть аудитории? А, впрочем, я не в претензии. Жёны-мироносицы ведь тоже не знали, кто отвалит для них камень, чтобы они могли совершить своё приношение.[61] Наверное, и мне не обязательно всё знать наперёд, но обязательно быть, во-первых, там, куда я призван, и, во-вторых, быть готовым совершить тот труд, к которому я призван. Моё дело – принести миро, а не мучиться вопросом о том, кто и как будет отваливать камень в гробницу. Тем более что на ходу адаптировать свою презентацию к самым разным и порой совершенно неожиданным аудиториям, мне, по правде-то говоря, и самому очень нравится. Ведь при этом и сам начинаешь видеть и осмыслять некоторые, казалось бы, хорошо знакомые факты по-новому, глазами и восприятием иного знания, опыта или традиции.