ОСНОВАНИЕ ВЕРЫ. Опыт русского православного миссионера из Америки - страница 24

Как уже говорилось, учение ислама покоится не на исторической достоверности событий, упоминаемых и описываемых в Коране, а на авторитете пророка, а потому и строго исторический подход к нему не вполне применим и оправдан. Однако уже и чисто количественное сравнение между признаваемыми христианами и мусульманами авторитетными рукописями соответственно Нового Завета и Корана обнаруживает колоссальную разницу между этими источниками. Согласно учению ислама вскоре после смерти Мухаммеда халифом Усманом были сведены воедино имевшие хождение в устном предании и потому отчасти различавшиеся версии Корана. Пять идентичных копий созданного таким образом документа были им разосланы в пять городов тогдашнего исламского мира, и только они признаются истинными и исключительно достоверными. Увы, современные исследования двух дошедших до нас «Усмановых» текстов показали, что эти манускрипты являются более поздними копиями, снятыми с неизвестных источников около двух с половиной столетий спустя. Что именно было написано в оригинальных документах, и насколько им соответствует канонизированный в 1989 году современный текст Корана, приходится принимать, что называется, «на веру», то есть без каких-либо историко-текстологических оснований и даже, как мы далее убедимся, вопреки им.

По моим наблюдениям, далеко не все мусульмане отдают себе в этом отчёт, точно так же, впрочем, как и многие христиане не особенно задумываются над тем историческим основанием своей веры, которое отличает её от всех без исключения религий на свете. Соображения такта и уважения к иным, традиционным для различных народов, верованиям, доведённые до своей почти уродливой крайности насаждением к месту и не к месту политкорректности и толерантности, чаще всего не позволяют миссионеру впрямую сравнивать религии по конкретным мерилам и критериям. Если же мне приходится выступать со своими презентациями, например, в учительских или других профессиональных аудиториях, то строгость научного подхода позволяет делать это без лишних церемоний и экивоков. Так, однажды я представлял только что рассмотренный нами материал на курсах повышения квалификации школьных учителей истории, по обыкновению, оставив добрых полчаса в конце встречи на вопросы и ответы. Едва ли ни первым прозвучал именно вопрос о политкорректности: не боюсь ли я оскорбить религиозные чувства кого-то из уважаемых коллег, если вдруг окажется, что в аудитории присутствуют, например, буддисты или мусульмане? Заранее извинившись, если это произошло, и заверив слушателей в том, что это никак не входило в мои намерения, я набрался смелости напрямую спросить зал: нет ли среди нас мусульман, которым мои сравнения письменных источников показались бы обидными. Молодая учительница подняла руку, встала и ответила, как мне показалось, не столько мне, сколько ревновавшему о её достоинстве коллеге-историку:

– Я нисколько не оскорблена ни как мусульманка, ни как историк, и даже, напротив, благодарна докладчику – мне только сегодня впервые пришло в голову, что я почему-то никогда не рассматривала свою веру как историк. У меня в связи с этим возникло множество вопросов.

– Ах, как чудно, – возрадовался я, – ведь у нас как раз и время сейчас для вопросов и ответов!

– Да, но вопросы у меня не к вам, – ответила учительница, – а к моему имаму.

В жизни каждого человека наступает такой момент, когда ему приходится посмотреть на свою веру (или своё неверие) с точки зрения строгого научного опыта и знания. А, может быть, полезно делать это с некоторой регулярностью и периодичностью, чтобы не закоснеть в привычных формулах и обрядах, когда-то однажды удостоверившись в их основательности. Научные сведения имеют свойство не только накапливаться, но и устаревать, и даже кардинально меняться. За последние двенадцать-пятнадцать лет мне, например, пришлось уже неоднократно обновлять некоторые данные моей презентации, приводя их в соответствие с современными научными исследованиями и открытиями. Особенно отрадно было при этом отмечать не только продолжающийся рост числа новозаветных манускриптов, обнаруживаемых при раскопках, но и устойчивое увеличение отрыва между ним и другими древними документами.