ОСНОВАНИЕ ВЕРЫ. Опыт русского православного миссионера из Америки - страница 22

Библия Гуттенберга Факсимиле. 1454 г.

Рассмотрим несколько, ставших уже отчасти хрестоматийными, примеров такого сравнения вполне заслуживающих доверия историков документов древней письменности с новозаветными источниками, применяя и к тем, и к другим исследовательские методики и критерии, выработанные текстологией – прикладной историко-филологической дисциплиной, как это следует из самого её названия, изучающей историю возникновения и судьбу различных текстов, а также собственно и восстанавливающей древние тексты. Одним из таких критериев, применяемых текстологией ко всем древним документам (политическим, поэтическим, экономическим и т. д., по разным причинам не дошедшим до нас в оригиналах) в целях выяснения их достоверности, является количество рукописных копий. Чем больше рукописей утерянного оригинала имеется в распоряжении учёных, с тем большей достоверностью они могут восстановить оригинал. Представим себе, что какой-то древний документ дошёл до нас в виде одного единственного манускрипта. Он может при этом быть насквозь фальшивым или самым, что ни на есть, подлинным. Мы никогда об этом не узнаем, ибо сравнивать-то нам его не с чем, и мы не в состоянии выявить тех ошибок, сокращений, добавлений и других искажений, которые могли возникнуть при его переписывании. И, наоборот, чем больше рукописных копий того или иного документа имеется в распоряжении учёных, тем больше вероятность («Гарантии – на небесах, на земле – вероятность», – гласит древняя мудрость) того, что учёным удастся восстановить первоначальный текст.

Возьмём для примера, ну конечно, Цезаря! Про его «Записки о Галльской войне» в любом учебнике истории и в любой энциклопедии пишется как о самом полном, самом достоверном и самом подтверждённом свидетельстве событиях и времени его правления – 50-х годах до Р. Х. Ведь и на самом деле, большую часть того, что известно учёным об этом периоде либо прямо происходит из этого источника, либо обнаружено, благодаря ему. И, что особенно важно, источник был написан вполне компетентным и во многих отношениях авторитетным автором – будущим римским императором Гаем Юлием Цезарем. Однако, как уже было отмечено выше, того самого первоначального, оригинального экземпляра, вышедшего из-под пера одного из Цезаревых писцов (не императорское это дело – касаться августейшими перстами таких низменных предметов, как перо и пишущие машинки), ловивших и запечатлевавших на папирусе каждое слово императора, до нас не дошло. По счастью, этот текст продолжал копироваться усердием переписчиков из столетия в столетие, и так – до середины XV века, пока никому дотоле не известный шлифовщик полудрагоценных камней и точильщик зеркал по имени Иоганн Гуттенберг не изобрёл в Германии первый печатный станок, и копии не стали более или менее одинаковыми. Почти сто лет спустя точно такой же станок изобрёл и Иван Фёдоров Москвитин, так что и в России тексты тоже стали более или менее стандартными. Понятно, что сравнивать печатные копии, вышедшие из-под одного и того же станка, большой нужды нет, но сколько же рукописных копий, манускриптов (от лат. manus – рука и scribo – пишу) различных документов древности, содержащих разночтения, ошибки, сокращения и дополнения переписчиков, имеется в распоряжении учёных?